Лидия Раевская | Дневник дилогии «На игре». День девяностый: конец. И он же начало
Наша съёмочная группа покинула тёплый и уютный павильон на Ленинском проспекте, и обосновалась в подмосковном Домодедово, в здании бывшего кинотеатра «Казахстан». Три дня подряд там планируется снимать игровой турнир по «Контр Страйку».
Итак, начало съёмочной смены – семь часов утра. Но к этому времени на площадку приезжают только осветители. Остальные приезжают чуть позднее. Транспорт, который бесплатно домчит тебя в прекрасное далёко, отбывает от метро «Домодедовская» в восемь утра. Потыкав в кнопки калькулятора, я с грустью выяснила, что будильник мне надо заводить на 5:45. Беспокоясь о том, чтоб не проспать, специально поставила себе на звонок будильника заставку из «Дома-2». Чем хороша эта незатейливая песенка – это тем, что в любом состоянии твои руки тянутся её немедленно выключить. Поэтому проспать я априори не могла. И не проспала. Более того, случайно взглянув в зеркало, я обнаружила там Франкенштейна, и проснулась окончательно. Время поджимало, поэтому красить-причёсывать Франкенштейна я не стала – обойдётся, сразу стартанув в метро.
На Домодедовской, в холодной мгле, которую благородно оттенял мой синий нос, я обнаружила два автобуса, готовых отвезти меня на площадку.
В автобусе было тепло, и шумно. Прилучный старательно пристёгивал пассажиров ремнями безопасности, мотивируя свой поступок тем, что в случае автокатастрофы наши трупы легче будет опознать, а Чирков громко сокрушался, что девушки, которые сегодня снимаются в роли девочек GO GO – проще говоря, танцовщицы – уехали на площадку раньше него.
Около девяти часов утра автобус тронулся, и повёз нас по московским пробкам в чудесный подмосковный лес, навевающий мысли о Джеке Потрошителе, в котором, собственно, и находилось это богоугодное заведение, ранее бывшее кинотеатром «Казахстан».
Опустошив литровый молочный пакет, я отправилась обозревать новую территорию.
Территория была большая. Двухэтажная территория была даже. На первом этаже, собственно, и планировалось провести турнир, а второй этаж был балюстрадой, на которой сбились в кучу съёмочная группа, и более ста человек массовки.
Свесившись вниз по пояс, на балюстраде грустно висел оператор Юра Литвинов, и думал о вечном.
– Юрий, – я прервала операторские думы интригующим вопросом. – Скажите, мне, Юрий, а кто подбирает массовку вообще?
– Агентство… – Вздохнул Юрий, и я поняла, что он тоже заметил некоторое количество бодрых массовочных старушек в парадно-выгребных саванах с люрексом.
– А на геймерские турниры разве пускают участников Куликовской битвы? – задала я совсем неприличный вопрос.
– Понятия не имею. – Литвинов свесился ещё ниже. – Мы им заявку отослали, и указали в ней, что нам требуются сто человек, в пропорции: восемьдесят процентов молодёжи, и двадцать – людей старшего возраста. Вот они и прислали.
Я ещё раз окинула глазами массовку, споткнувшись взглядом на икебанах в люрексе, и нескольких семилетних ребятишках, и тоже повисла на балюстраде.
Внизу было намного интереснее. На сцену выставили десять плазменных панелей, в центре установили столы с компьютерами, а так же стол для жюри и ведущего турнира.
Чтобы потом никто из вас не орал: «А так не бывает! На настоящих турнирах всё по-другому!» – на площадке присутствовал чемпион мира по «Контр Страйку» – Костя. Он же и консультировал режиссёра по поводу реализма. В итоге, реализма было хоть отбавляй. Игроков уже выбрали из числа массовки, разбили на две команды, и усадили за компьютеры. Чтобы болельщики не путали кто есть ху – игроки одной команды были одеты в жёлтые футболки, а игрокам второй команды футболок не досталось. Собственно, так они и отличались друг от друга. Экономично и доступно.
Игроки алчно похватали мышки, и тут же принялись коллективно играть в «Косынку», что не ускользнуло от глаз Санаева, закричавшего с балюстрады:
– У нас диски с «Контр Страйком» есть вообще? Принесите их на площадку!
После этой фразы режиссёра, как-то ненавязчиво выяснилось, что половина участников турнира вообще не знают, что такое «Контр Страйк», а оставшаяся половина только вчера освоила «Косынку». В рядах игроков произошла девяностопроцентная смена состава, и теперь за мышки схватились юноши с безумным взглядом, и разговаривающие на непонятном нормальным людям языке.
На съёмочной площадке, в беспорядочном броуновском движении мимо меня проносились звукооператоры с волосатыми микрофонами, гримёры с кисточками, декораторы со степлерами, и особенно часто пробегал оператор с шуруповёртом.
Режиссёр Максим Малинин зычно склонял массовку к репетиции, крича в микрофон:
– А теперь возбудитесь! Вы ж болельщики, баллин. Болейте! Азартнее! Хлопайте! Кричите!
Массовка попыталась возбудиться, но, вероятно, тоже проснулась в 5:45, поэтому возбудилась как-то вяло.
Но Малинину на это было наплевать.
– Скандируйте! Болейте! Кричите «Це Фэ Гэ»! Это команда ваша так называется, если кто не понял. Ну, давайте! Азартнее! Покажите мне страсть!
После этих слов возбудились почему-то только сухонькие старушки-икебаны, которые захлопали в ладоши, затопали ногами, и громко закричали:
– Давайте, сынки! Порвите их там всех! Урррра! «Цэ Фэ Гэ! Цэ Фэ Гэ!»
Тем временем, массовка разогрелась, благодаря непрекращающимся призывам Малинина показать ему страсть, поэтому эпизод решили уже снять на плёнку. Камера-кран, стоящая на балюстраде, угрожающе просвистела у меня над головой, и, вращаясь в разные стороны, медленно поехала мимо массовки, вниз.
– К репетиции! – оповестил массовку Малинин, и дал отмашку: – Начали!
Камера вновь просвистела в полуметре от моей головы, и направилась в сторону болельщиков, которые, увидев направленную на них камеру, начали бурно восторгаться игроками. Настолько бурно, что стало страшно. А когда тебе на съёмочной площадке становиться страшно – надо идти в гримёрку. Там всегда весело. Собственно, туда я и пошла.
У бильярдного стола, на котором лежал Паша Прилучный, собрались гримёры в количестве трёх человек, и убеждали Пашу в необходимости закапать ему в глаза капли. Паша им, конечно, верил, но капель никаких не хотел. А ещё он с опаской косился на пузырёк в руке одного из гримёров, и волновался:
– А это какие капли? Которые красные или которые синие? Это важно. Я красные не хочу, от них глаза потом выпучиваются.
– Это клей. – Оптимистично подбодрил Прилучного Серёжа Чирков, которому четвёртый гримёр укладывал причёску. – Капайте, девчонки.
На соседнем бильярдном столе кокетливо поправляли чулки девочки-танцовщицы, и делали вид, что не замечают откровенных взглядов, которые кидал в их сторону Прилучный. И правильно, кстати, делали. Потому что Паша на них и не смотрел. Это у него от красных капель глаза так выпучились.
Я посмотрела на часы, и просветлела лицом: настало время обеда.
Словно почувствовав мою радость, Малинин прекратил дрессировать массовку, и крикнул в микрофон:
– На съёмочной площадке объявляется обед!
В ожидании обеда народ собрался у барной стойки, заставленной бутылками с виски, коньяком и водкой, и зачарованно наблюдал как компьютерщик-супервайзер Алексей ловко фристайлил бутылками.
– Это ещё фигня… – К стойке подошёл Малинин. – Я, когда барменом работал…
Договорить он не успел. Сто пятьдесят пар глаз недоверчиво уставились прямо в режиссёрскую переносицу.
– Что? – подался вперёд Максим. – Я несколько лет барменом работал, между прочим. Ну, ещё когда режиссёром не стал…
И в доказательство своих слов, он пожонглировал бутылкой.
Тут я обратила внимание на то, с каким интересом меня рассматривает массовка. На секунду я подумала, что это их так моя красота притягивает, но тут же вспомнила о Франкенштейне в зеркале, о том, что я не стала его причёсывать, и заподозрила подвох. Мои подозрения ещё более усилились, когда я заметила, что в меня тычут пальцами семилетние дети, и задорно смеются. И уж совсем убедилась в том, что со мной не всё в порядке, когда кто-то из осветителей отклеил от моей попы бумажную табличку, гласящую что «Прибор занят на 30 минут. Не трогать!»
От страшной смерти группу спас только обед.
Горестно склонившись над стаканом компота, и подчёркнуто не скрывая своей обиды, я параллельно грела уши, и узнала, что большинство наших заслуженных киношников изначально вообще не собирались связывать свою жизнь с кино, а оператор Юра Литвинов, снявший несколько кассовых картин, признался, что у него в роду все были военными, и работать бы ему сейчас в ФСБ, если б он не пошёл в кино.
Над его словами я задумалась. Интересно, а где бы сейчас работала я, не попади я волей случая на киноплощадку? Не знаю. Но я точно знаю одно. Попав в кино один раз – ты останешься там навсегда. Это не отпускает. Это проникает в тебя, врастает корнями, и крепко держит. Потому что закулисье большого кино – это параллельный мир, в котором хочется остаться навсегда. Туда трудно попасть вот так, с улицы. Так везёт раз в жизни, и то – не каждому.
Мне, например, повезло.
Пусть кино – это вечное недосыпание, это ежедневная двенадцатичасовая работа, это полугодовое выпадение из реальной жизни, но, всё-таки, в первую очередь, кино – это осознание того, что ты оставляешь часть себя в Истории.
Я себя там оставила.
Комментирует Павел Санаев
Это, конечно, была приятная съемка, поскольку она завершала всю нашу эпопею. Оставались два последних съемочных дня, и вот в эти два дня было ощущение, что кино закончено. Несмотря на то, что снималась как раз практически заглавная сцена.
Массовка в кино это всегда огромная проблема, поскольку в массовку идут своеобразные люди… Не проблема, например, найти молодых девушек, потому что молодые девушки, как правило, свободны и им интересно поучаствовать в кинопроцессе. Но, например, огромная проблема найти хорошо выглядящих преуспевающих молодых людей, потому что они, как правило, заняты и им болтаться целый день на съемках за пятьсот рублей не очень интересно. Я помню, как столкнулся с этой проблемой, когда мы на «Нулевом километре» подбирали массовку для свадьбы героя Константина Крюкова. Потому что понятно было, что там предполагались какие-то гости достаточно высокого социального уровня и одно из двух: либо это надо было очень дорого решать, приглашая не массовку, а артистов, тратиться на костюмы… Или как-то выкручиваться. И я подстраховался и позвал всех своих знакомых, которые теоретически могли бы оказаться на подобной свадьбе. В итоге смогли прийти человек двенадцать, и именно они нас спасли. Потому что вначале, когда я пришел на площадку и увидел, кто приехал, я просто был в ужасе и хотел уже отменять съемку. Потому что вышли какие-то дамы, которые, наверное, насмотревшись сериалов про высший свет, пришли в перчатках до локтя, в каких-то шляпах и невообразимых платьях. И это, кстати, обычная история… Например, Леша Сидоров рассказывал, что когда они снимали бой Колчина в фильме «Бой с тенью», ему тоже привели в качестве массовки бабушек, которые кричали: «Давай, Колчин, вали его!.. Давай!» И у нас на «На игре» была практически такая же ситуация. Связано это было с тем, что, во-первых, массовку сокращали… Это была наша такая постоянная игра: попади в смету. Я уже рассказывал, что если мы сегодня заказываем на площадку какой-нибудь кран, то завтра мы должны будем из других статей сметы исключить его стоимость. И в первую очередь, конечно, старались сокращать расходы на массовку. Вот на этот турнир мы изначально планировали человек двести, а досокращались до шестидесяти-семидесяти. И кстати, снимали мы не в кинотеатре, а в ресторане «Казахстан» – оставшемся еще с советских времен, когда были очень большие ресторанные комплексы. Это действительно было круглое помещение с ареной и балюстрадой, оно подходило для турнира, но заполнить его массовкой можно было бы только в том случае, если бы массовки было под двести человек. И когда актеры массовки выгрузились из автобуса, то показалось, что массовки будет много. Но когда они распределились по этому помещению, то выяснилось, что на самом деле у нас полупустой зал. И я на всё это с ужасом смотрю, а Максим Малинин стоит рядом и говорит: «Досокращались, Павел Владимирович… Я предупреждал». Ну, и мы стали выкручиваться, переодевать этих людей, ставить их то в одно место, то в другое.
Алексей Бардуков
В костюме – чемпион по «Контр Страйк» Костя Пикинер. Он же сыграл и ведущего турнира
Костя Пикинер, который руководил всем тем, что касалось турнира, действительно старался устроить этот турнир по возможности реалистично. И я слышал разные мнения геймеров по поводу нашего турнира. Одни говорили, что турнир, как настоящий, а другие – в таком духе, что, мол, где они такой турнир увидели, такого не бывает, все совсем по-другому. На самом деле просто зависит от того, кто на каком турнире был, поскольку нет единых правил для проведения турнира по компьютерным играм. Это не футбол. Турнир проводится, исходя из помещения. И люди, которые профессионально этим занимаются, такие как Костя, например, они подстраиваются под помещение. Поэтому всё может быть по-разному.
С геймерами проблема действительно возникла. Костя обещал, что приедут ребята, которые играют профессионально, но потом, когда они узнали, что смена длится двенадцать часов и так два дня подряд, они как-то практически все слились, кроме Алана Енилеева, который тоже чемпион, но не по «Контр Страйку», а по «Need For Speed». Но поскольку он все равно был в теме, то сыграл капитана команды противников наших героев.
Максим Малинин. Справа от него чемпион по «Need For Speed» Алан Енилеев
И в завершение хочу сказать, что давно понял, что я ничем другим не смог бы заниматься. Я с самого начала понял, что режиссура – это мое. И пока у меня не было возможности заниматься этим напрямую, я занимался переводами фильмов. Но кино – это однозначно мое. Мне очень нравится рассказывать истории с помощью движущихся картинок. И это то, чем я хотел бы заниматься и дальше. Хотя условия, конечно, хотелось бы, чтобы были более человеческие. Потому что, я, по-моему, об этом уже говорил, красной нитью через все статьи проходит, какие нечеловеческие усилия требуются, чтобы снять кино. Как люди не спят, как решают какие-то проблемы… И вот восемьдесят процентов проблем, которые героически решают киношники, можно заранее избежать. Но, к сожалению, наше кино пока далеко от нормальной индустрии, когда сценарии запускаются законченные, а не потому, что срочно нужен запуск…Вот сейчас одна известная компания предложила мне встречу, чтобы обсудить один сценарий. И я знаю, что там достаточно пожарная ситуация, что уже идут съемки, а в сценарии оказались какие-то несоответствия и поэтому его надо срочно переделать. Вот такого не должно быть, поскольку иначе – это непрерывный стресс, это непрерывные какие-то лишние проблемы, на решение которых вы тратите свое здоровье, которое вам еще очень и очень пригодится. Например, Клинту Иствуду сейчас восемьдесят с лишним лет, и он снимает по картине в год. Но если бы он снимал так, как снимают у нас, он бы уже давно умер. Я же вижу репортажи со съемочных площадок американских фильмов. Там всё очень четко, всё очень быстро, всё очень вовремя… И всё абсолютно спокойно. Никто не прибегает, не кричит «ужас, все пропало… реквизит не привезли, декорации не построили… вместо молодой массовки приехали бабушки…» Не бывает там такого. Хочется нормально работать, чтобы сценарий запускался в работу законченный, чтобы подготовительный период длился именно столько времени, сколько нужно, и съемки соответственно тоже. Вот к этому и будем стремиться! Всем спасибо! И до новых встреч!
Фото на память
