Лидия Раевская | Дневник «На игре». День сорок восьмой. Печка
Москва. Завод ЗИЛ. База автоугонщика Хызыра. Нет, это не дежавю, это мы временно перебрались из Подольска в Москву, и ждём, пока вода, которой сейчас в овраге по колено Санаеву и по… не скажу, по какое место мне — не уйдёт.
Все основные сцены на ЗИЛе уже отсняты и сейчас мы снимаем маленькие эпизоды: проезды-отъезды машин, уход с базы геймеров, осмотр базы милиционерами и так далее.
Съёмочная группа собралась у большой печи, которую я раньше как-то не замечала. И я даже поняла — почему. Потому что её раньше и не было. Её построили декораторы. Причём, из фанеры. И покрасили краской под цвет металла. Сие творение все почему-то называли «муфельной печью», хотя, по большому счёту, к муфлению или как там его, печь не имела никакого отношения. Ибо настоящая муфельная печь — электрическая. А в нашей планировали развести огонь.
Режиссёр придумал интересную фишку: в задней части печи было прорезано отверстие, выходящее прямо внутрь печи. В нужный момент с помощью всё того же баллона с газом и шнура, в печи зажигали огонь, кидали в него железные госномера от машин, закрывали дверцу, и камера снимала процесс сжигания номеров непосредственно внутри печи.
Меня в этом крутом сюжете заинтересовали две вещи: первая — не сгорит ли камера, и вторая — а как вообще можно разводить огонь в фанерной печке?! Ведь ни вытяжки, ни даже трубы у неё не было…
Для получения ответа на первый вопрос мне порекомендовали пролезть за печку, встать за спиной у оператора, и посмотреть всё самой, раз уж мне так неймётся. Но я что-то рисковать не решилась. Как от этого баллона взвивается кострами пламя — это я уже в Подольске насмотрелась. А печечка-то, напомню, фанерная. И за ней еле-еле три человека умещаются. А если туда до кучи ещё я в своих портках ватных втиснусь, и не дай Бог пожар начнётся — я погибну самой первой. Потому что операторы — люди ко всякому привычные, а я нежная.
А ответ на второй вопрос я получила, наблюдая за процессом съёмок.
Вначале настраивали фокус на камере, всячески просовывали её в отверстие, и потом высовывали обратно. Затем пришёл мальчик с баллоном и шнуром, и операторы принялись спорить друг с другом на тему «Какой высоты должно быть пламя, чтобы не сгорела печка, камера, и собственно весь ЗИЛ?» Определившись с высотой, решили снимать.
В печку накидали дровишек для антуражу, небрежно кинули стопку номеров, и закрыли дверцу.
— Стойте! — к печке вдруг подскочил один из реквизиторов. — Я только что вспомнил, что сжигать должны задние номера, а там передние!
— И что? — раздался чей-то меланхоличный голос из печки. — Тут уже всё горит. Предлагаешь вытащить?
Да и пламя такое, что непонятно, чё там за номера вообще горят.
В общем, пожара не случилось, дыма вообще было совсем мало, камера не сгорела, эпизод отсняли.
Кроме сжигания номеров сегодня отсняли ещё разговор Лебедя с Хызыром, и передачу чемоданчика с баблом. Разговор этот снимали как-то очень долго. Там две реплики-то всего было, после чего Лебедь открывал дверцу машины, и человек в маске, похожей на бандаж для паховой грыжи, передавал ему чемодан с денюжкой — а снимали это часа полтора, если не больше. А знаете почему? Машина. Большой чёрный минивэн, который ещё перед съёмкой тщательно отполировали до зеркального блеска. И вот как снимать, если половина съёмочной группы тупо отражается в машине? То же самое было и в Новгороде, когда снимали сцену массового убийства возле офиса «Терранко». Там вообще зеркальные двери. Но киношники на то и киношники, чтобы снимать как надо. Не спрашивайте меня, как они это проделывают, я не знаю.
Не хочу ни на что намекать, но в зеркалах наши операторы не отражаются…
Я их, разумеется, уважаю и люблю, но вот шею, на всякий случай, я им ни за что не подставлю. И на провокацию «ой, а как твои духи называются? Дай-ка понюхать…» — сурово не ведусь. Исключительно из соображений самосохранения.
В общем, сегодняшний день мне запомнился грыжевым бандажем охранника и костром в фанерной печке.
А ещё — подарком от Павла Санаева.
Если вы наивно предположили, что мне подарили ослиный хвост и горшочек с мёдом — вы фатально ошибаетесь. Мне подарили моторчик. Не знаю, от чего он, и зачем он мне вообще нужен, но я же Плюшкин по своей натуре. Мне что не дай — всё домой унесу. И моторчик в хозяйстве пригодится. Только интересно, у кого его Павел угнал…
Завтра снова снимаем на ЗИЛе. Обещают снова привезти плов… Охранники заранее пьют марганцовку, набивают карманы активированным углём, и сосредоточенно молятся про себя.
Я тоже на всякий случай стрескала пару чёрных таблеток. Угостили же. Чего отказываться?
