Максим Марков | Рецензия на книгу Г. Ф. Лавкрафта «Хребты Безумия» с иллюстрациями Франсуа Баранже: том 1
Сериал «Страна Лавкрафта» в очередной раз привлёк внимание широкой общественности к имени, которое довольно часто упоминается в разговорах о жанре ужасов как в кино, так и в литературе: Говард Филлипс Лавкрафт не просто создал свой мир, населённый жуткими тварями, но нашёл способ, как буквальным образом живописать животный страх на бумаге (за что и признан первостепенным классиком).
Однако для тех, кто по каким-то причинам не в курсе, следует уточнить, что «Хребты Безумия» – это совсем, совсем про другое: вместо жаркой Америки читателю предстоит очутиться во льдах Антарктики и столкнуться там с…
Если хоть один человек, кроме Данфорта и меня, наблюдал когда-нибудь подобные зрительные образы, то разве что в кошмарном сне.
Новое издание, осуществлённое «Азбукой-Аттикус», отличается ото всех прочих оформлением. Принято полагать (но тут сразу встаёт вопрос, а кем именно принято и почему), что едва ли не главное достоинство текстов Лавкрафта состоит в том, что он с маниакальной подробностью описывает то, что нам никогда не предстоит увидеть, а потому наш мозг сам начинает видеть за словами те жутковатые картины, что не способна ухватить кисть даже самого выдающегося художника.
Играя с читательским воображением (и сам же напоминая, что «под сенью Хребтов Безумия» следует остерегаться давать ему волю), писатель позволяет себе всё больше и больше – и мы, вынужденные следовать за его изрядно расшатавшейся фантазией, пугаемся в сто крат сильнее даже не от того, что явилось пред нашими глазами, а от самой мысли, что это вдруг могло бы и правда обернуться явью.
Именно рассуждая о творчестве Лавкрафта, можно сказать, что лучше один раз услышать, чем сто раз увидеть; во всяком случае, до недавних пор (и мы уже касались этого в прошлый раз в разговоре о «Зове Ктулху») мир не знал поистине достойной художественной интерпретации его произведений. В этом отношении попытку Франсуа Баранже завести диалог с великим мастером можно признать безоговорочно удачной.
Но мало-помалу они грозно поднимались на западном небосклоне, и мы смогли разглядеть в отдельности их голые чёрные вершины и испытать удивительное ощущение нереальности при виде этой картины: залитые розоватым антарктическим светом горы на фоне переливающихся всеми цветами радуги облаков снежной пыли. Во всём этом постоянно и упорно чудилась некая ошеломляющая тайна, обещание будущих открытий, словно между кошмарных нагих шпилей открывались зловещие врата в заповедное царство снов, где мрачные бездны таили в себе отдалённые времена, пространства, иные измерения. Было трудно отделаться от чувства, что встретился с некой злой силой – хребтами безумия, дальние склоны которых обрываются в проклятую бездну, край земли.
Обратимся для начала к предисловию, написанному Максимом Шаттамом, французским писателем, среди произведений которого есть романы «Левиахрон», «Лабиринты хаоса», «Обещания тьмы» и «Кровь времени» (одни только эти названия позволяют нам предположить, что он находится под правильным влиянием).
Отмечая «возвышенный взгляд на приключения, тайну, ужас», «уникальную атмосферу» и присущий Франсуа Баранже «особенный подход», он находит, что «результат на редкость убедителен» и советует читателям: «Вглядывайтесь в каждую страницу, любуйтесь освещением, выбором ракурса, отдайтесь захватывающему развитию этой драмы».
Каждая полоса – это путешествие. Каждый переход бросает в дрожь. Вскоре вы начинаете ощущать холод, вам хочется крикнуть героям, чтобы они не спускались в эту пещеру, вы страшитесь, что замерзшая оболочка, которая защищает Старцев, расплавится, извергая зловоние... И всё потому, что Франсуа Баранже вдохнул в текст жизнь, и более того – визуальные эмоции! {…}
Ведь для того, чтобы изобразить с такой точностью фантазии мастера из Провиденса, Франсуа должен был проникнуть в его мысли. Медленный, очевидно сложный, утомительный творческий процесс художника – по сути, признание в любви к творчеству писателя. Это дань уважения. Дань почтения! К тем большему удовольствию поклонников Лавкрафта.
Сам автор несколько раз упоминает в «Хребтах Безумия» «тревожные азиатские полотна Николая Рериха», но манера Баранже, как мне кажется, всё-таки иной природы. Порой его картины – чистой воды фотореализм, и от этого – ещё страшнее. «Даже фотографии не передают всей их фантастичности, бесконечного разнообразия, неестественной массивности и решительного расхождения с привычными формами», – описывает свои впечатления от увиденного лирический герой, но как же «не передают», когда вот – ты всё сейчас видишь («Смотришь с расстояния – дух захватывает»), во всей головокружительной величественности этого, невероятной загадочности и зловещей «потусторонности»!..
В рыжих лучах низкого солнца – поразительное зрелище. Словно таинственная страна из сна или врата заповедного царства чудес. Жаль, что вы не с нами.
Вслед за героями Лавкрафта Баранже «всё больше углубляется в предательскую, мрачную белую необъятность, обитель бурь и непостижимых тайн, простирающуюся на 1500 миль в сторону малоизученного побережья Земли Королевы Мэри и берега Нокса», где видит и «таинственные нагие пики», и «чёрный гранит крутых склонов»; застывает перед полярными миражом, содрогнувшись «при виде безумного лабиринта сказочных стен, башен и шпилей», а чуть позже пролетает над «безграничным, израненным бурями плато», уже воочию разглядывая «циклопический лабиринт из прямоугольных, скругленных и фигурных блоков», отвергающий власть разума и исключающий саму «возможность сколько-нибудь приемлемого объяснения» («Совершенно очевидно, это был тот самый нечестивый город из миража, но только подлинный, неколебимый в своей реальности»)…
И вместе с ними изучает не поддающиеся классификации загадочные сланцы, возраст которых «составлял порядка 500 миллионов, а то и весь миллиард лет». И с любопытством первооткрывателя всматривается в обнаруженные органические образцы («восемь из них как будто в идеальном состоянии, со всеми придатками»), стараясь не думать про вызываемых «в памяти чудовищ из древних мифов»…
Туловище переходит в светло-серую вздутую шею с намёком на жабры, а „голова“ представляет собой желтоватое пятиконечное подобие морской звезды, покрытое жёсткими ресничками всех цветов радуги.
Голова толстая, пухлая, размер от кончика до кончика – около двух футов, на кончиках желтоватые гибкие трубочки длиной три дюйма. Щель в верхней части головы, в самом её центре, предназначена, вероятно, для дыхания. На конце каждой трубочки имеется сферическое утолщение под желтоватой плёнкой; если её отодвинуть, показывается стекловидный шарик в красной оболочке – вероятно, глаз.
Впрочем, здесь, как и рассказчика, «меня так и подмывает опустить подробности, ограничиться намёком, не раскрывая подлинные факты или не высказывая неизбежные предположения». Вслед за ним и я «не подберу слов, чтобы описать воздействие этого чудовищного зрелища: в нём явственно виделось нечто дьявольское, нарушавшее известные законы природы»...
Поэтому если вновь возвратиться к словам представленного выше Максима Шаттама, то нельзя не согласиться с ним в справедливости следующего наблюдения:
Я думал, что знаю «Хребты Безумия», но теперь понимаю, что это знание было неполным. Ныне для меня текст Лавкрафта неотделим от рисунков Франсуа, они запечатлелись на сетчатке моих глаз так же точно, как в свое время слова Лавкрафта, – всё слилось воедино. И это к лучшему.
«А теперь, – завершает свою речь Шаттам, – вам предстоит худшее, ужас ледяных просторов. Укройтесь потеплее, учтите, что холод «Хребтов Безумия» из тех, что проникает внутрь и захватывает душу».
И единственное, о чём следует тут пожалеть, так это о том, что перед нами – только первая часть запланированного двухтомника, заканчивающаяся, как водится, на самом интересном месте: «В этих местах ничто не казалось невероятным»… Так что теперь главная проблема – как дождаться выхода продолжения, чтобы не подглядеть всех ответов в других, пусть и менее красочно оформленных сборниках Лавкрафта?!.
Читайте также:
Рецензия на книгу Г. Ф. Лавкрафта «Зов Ктулху» с иллюстрациями Франсуа Баранже
Рецензия на книгу Гильермо дель Торо и Корнелии Функе «Лабиринт Фавна»
«Твин Пикс»: Избранные цитаты из воспоминаний Дейла Купера
«Звёздные войны» на бумаге: «Трилогия о Хане Соло»
Бумажные комиксы. «Валериан» Пьера Кристена и Жан-Клода Мезьера: 1
Бумажные комиксы. «Валериан» Пьера Кристена и Жан-Клода Мезьера: 2
Бумажные комиксы. «Книги магии» Нила Геймана
Бумажные комиксы. «Атака на титанов» Хадзимэ Исаямы: том 14
Бумажные комиксы. Посткарантийный анонс, часть 5 (разное)
