dokerproject | Фильм «Катя» - большое обсуждение (часть первая)
14-го октября проект «ДОКер» показал в Москве документальный фильм - участник и призер многих зарубежных и отечественных кинофестивалей последнего года - «Катя» молодого режиссера Анны Шишовой. После просмотра состоялась большая дискуссия о деталях съемочного процесса, о форме и содержании, реинкарнации и медитации, личном и закрытом, и о многом другом. Публикуем текст в двух частях - как всегда, без купюр. Всем, кто не видел фильм, желаем его найти и посмотреть.
Ирина Шаталова: Пока режиссер Анна Шишова подходит к залу, я скажу буквально пару слов. Может быть, кто-то не знает, проект «ДОКер» уже больше трёх лет идет в Москве и других городах. Мы достаточно открыты разным инициативам и еще любим, когда есть ротация, во всех смыслах. Поэтому сегодня мы пригласили режиссера Алёну Полунину в качестве ведущей дискуссии о фильме «Катя». Многим Алёна известна по таким картинам, как «Непал форева» и «Революция, которой не было», которые тоже были показаны в стенах проекта «ДОКер». Насколько я знаю, Алёна смотрела «Катю» больше года назад и этот фильм ей симпатичен, поэтому сегодня отдаю правление Алёне. А вот и Аня Шишова! Можно похлопать еще раз.
(Аплодисменты в зале)
Алёна Полунина: Мне не просто этот фильм симпатичен. Я вхожу в жюри «Лавра» - такое пожизненное невыносимое занятие - и я была очень впечатлена этой картиной; из всего, что я посмотрела в прошлом году, эта была самая сильная. Разумеется, я голосовала. У вас, по-моему, была номинация «Лучший...»
Анна Шишова: «Лучший арт-фильм».
Алёна Полунина: Да. Так что браво. У меня к вам по большому счёту один вопрос. Документальное кино – это всегда Одиссея для режиссёра. Так вот когда вы пускались в это путешествие, во всех смыслах, что было исходной точкой, что вы себе представляли, к чему вы стремились, и насколько это соотносится с тем, что получилось в итоге?
Анна Шишова: Когда я пускалась в путешествие, я совершенно не предполагала, что из этого получится. Изначальная задумка была снять фильм про эмиграцию. Мне было интересно найти историю о человеке, который уехал из России и осел сознательно где-то за границей. Потом я стала выбирать место и меня изначально не интересовали люди, которые уезжают в Европу, потому что мотивация понятна. И тут возникла идея – Индия. Я просто искала человека, который уехал и порвал с прошлым. Этот отрыв от корней мне был важен психологически, эмоционально. Дальше я начала в интернете искать героев. У меня было несколько знакомых, которые уехали. Нескольких людей я нашла в сети. Вообще поездка изначально была полна авантюры, потому что когда мы оказались там, у нас не было ни героя, ни какого-либо плана, и мы просто колесили по определённым точкам, искали героя, а никто не подходил.
Алёна Полунина: Как художник художнику, скажите, а что значит не подходил? Как вы выбирали героев?
Анна Шишова: Про некоторых я узнавала разные подробности, про которые мне не хотелось снимать. Например, была героиня, которая изначально уезжала по одной причине, а потом оказалось, что она в Мумбаи работает девочкой «гоу-гоу» и это не было моей темой. Было несколько людей, которые уехали и начали там свой бизнес, и это мне тоже было не очень интересно. Кроме того, для меня важно было, наверное, встретить человека с какой-то внутренней драматичной историей, чтобы это меня зацепило прежде всего. В результате, совершено случайно я встретила Катю и поняла, что это человек, который должен стать героем.
Алёна Полунина: Она легко открывалась?
Анна Шишова: Да, очень. Что-то выходило совершено спонтанно. У меня заканчивалась виза, и оставалось буквально два дня до того, как я должна была уехать, - это была моя первая поездка. Мы с ней встретились случайно, ей было негде жить, у неё были проблемы со съёмной квартирой, а у меня был достаточно большой номер в отеле. Нас познакомили. Я не думала, что она будет героиней фильма. Я ей предложила перекантоваться несколько дней у меня. В результате мы с ней очень много разговаривали. Изначально это было просто общение, она мне рассказала, как она здесь оказалась, что с ней случилось. И я ей просто напрямую предложила сниматься в моём фильме, на что она ответила: «да, просто потому, что мне интересно посмотреть на свою историю со стороны, может быть это даст мне какой-то новый толчок, если я узнаю что-то новое о себе». Собственно, это был такой договор достаточно прямой и честный. Так мы с ней решили.
Алёна Полунина: Она похожа на человека, который находится в вечном поиске, поглощая пространство вокруг. Как вам с ней работалось?
Анна Шишова: Всё, что касается какого-то контакта человеческого – никаких проблем не было. Единственное, что мы очень подружились и я не хотела этим пользоваться. У меня было несколько записанных интервью, где она плакала и была слишком эмоциональна, и было несколько историй ещё более откровенных, чем в фильме. Я их сознательно не использовала. Что касается того, что она человек ищущий, то это одна из главных идей фильма, потому что, на мой взгляд, в этом её главная трагедия - она не может закрепиться на одном месте. Она всё время в движении, ей нужна постоянная смена декораций. Собственно, поэтому у фильма нет конца как такового, потому что Катя до сих пор в постоянном движении.
Алёна Полунина: Жанр роад-муви возник из реалий жизни героя, или была такая изначальная концепция?
Анна Шишова: В какой-то момент я поняла, что обычные законы фильма о человеке, о его биографии, когда мы снимаем – вот кактус на подоконнике, вот любимые книги – какие-то детали, они с Катей совершенно не работают, потому что у неё этого нет. У неё даже не было кровати. Единственное, что у неё было – это спальник, рюкзак и собственно всё. Она кочует из одного города в другой. В одном она учится, в другом у неё благотворительная деятельность. Когда я поняла, что человек так живёт и это её постоянная среда, я поняла, как должен выглядеть фильм в смысле его стиля.
Алёна Полунина: Были ли такие ситуации, когда фильм был на грани? Какие-то сложности и опасения, что нечто важное может не произойти?
Анна Шишова: Безусловно, были технические сложности и они были самыми главными. А в отношении Кати... на самом деле, была главная проблема для меня, что история настолько многогранна, настолько сложна, что я не знала, как её чисто сценарно выстроить. Потому что, когда я просто слушала все её интервью, я понимала, что там можно взять маленький кусочек и из этого будет готовый фильм, и как бы это всё сплести в некое единое целое – я совершенно не знала. Когда я стала отталкиваться от своего интуитивного взгляда на этого человека и выстраивать, прежде всего, сценарно её интервью, вот тогда, собственно, и сложился фильм. Пожалуй, это самый тяжёлый был момент – именно из человеческой судьбы вычленить что-то и сделать это законченным.
Алёна Полунина: На мой взгляд, у тебя это получилось, потому что там есть больше, чем девочка Катя.
Анна Шишова: Спасибо.
Игорь Морозов: У меня тоже есть вопрос. Меня весь просмотр не покидало ощущение, что это игровое кино: а) такие люди и такие места просто не могут поместиться в моём сознании; б) сама эта история тоже не вмещается. Плюс ко всему, вы так обработали изображение, что тоже кажется, что это не документальное кино, потому что не настоящие цвета. Почему использовался именно этот метод: разукрасить Индию еще больше, чем она есть?
Алёна Полунина: А можно я сейчас влезу?
Игорь Морозов: Конечно.
Алёна Полунина: Это, безусловно, очень субъективно, но я хотела выразить, наоборот, респект за цветокоррекцию и за то, что вы сделали с изображением. Для меня это было точное попадание в то ощущение визуальное, которое остаётся от Индии, от Непала. Так что для меня как раз некая биопамять осталась на экране благодаря «химическим» методам.
Игорь Морозов: Да, я согласен, что это всё красиво! Но вопрос про ощущение игрового кино.
Алёна Полунина: Это умеренно красиво. Ну, какое игровое кино!..
Игорь Морозов: Всё-таки пусть ответит автор.
Анна Шишова: Действительно, у меня просто очень хороший цветкорщик. Снималось на абсолютную мыльницу. Это камера совсем небольшого размера, потому что было сложно на что-то другое снимать. И изначально картинка была серая, тусклая, мыльная. Да, это была моя изначальная задумка, я хотела, выбрать такую стилистику, знаете, как в 60-70-е снимали себя американские хиппи на такое «хоум-видео», только плёночное. И с самого начала я хотела именно такую стилистику использовать, потому что это настоящее ощущение от Индии и ощущение от Катиной жизни, потому что она в душе хиппи. Почему игровое кино? Не знаю, наверное, всё вкупе. Были люди, которые мне говорили, что вообще это всё неправда и Катя играет. Понимаете, когда человек сидит, рассказывает свою жизнь на камеру, возможно, конечно, там есть элемент актёрской игры, и, конечно, она в любом случае знает, что перед ней камера стоит. Тогда любое документальное кино можно назвать игровым. Вот так, собственно.
Игорь Морозов: А планы России снимались уже без Кати?
Анна Шишова: Да, планы России были вставлены отдельно. Они снимались из электрички, тоже на мыльницу. И их обработали опять же. Изначально хотели их сделать чёрно-белыми.
Игорь Морозов: Как её жизнь или что?
Анна Шишова: Это некий флеш-бэк.
Алёна Полунина: Игорь, вы формалист. Главное – картина в целом.
Анна Шишова: Там есть ч/б в интервью и ч/б – это Россия. Смысловой посыл такой, что это некая остановка в её постоянном движении. Понятно, что Россия – это прошлое, это некое возвращение туда. Это просто её флеш-бэки. И в интервью она тоже думает и говорит о своём прошлом.
Из зала: Аня, тут многое уже обсудили, но ещё не задели тему темпоритма. Мне показалось, что темпоритм такой вялотекущий, очень-очень плавный. Намеренно ли это сделано? Понимаешь о чём я? Музыка, соединение кадров...
Ирина Шаталова: По мне, так это медитация, очень ложащаяся на эту историю.
Из зала: Я и говорю, да. То есть он очень плавный. Я не говорю плохо/хорошо, я спрашиваю, каким образом это достигалось?
Анна Шишова: Да. Ну, музыка возникла до всего. Естественно, это было всё заранее продумано. За любой человеческой судьбой стоит некий другой слой, потому что мы все умрём, а жизнь продолжается. И мне хотелось сказать об этом. О том, что это бесконечное течение жизни, оно постоянно идёт. Независимо от Кати, независимо от режиссёра. Катя – это маленькая частица этого потока общего. Долгие планы - и есть символ бесконечного потока.
Из зала: Какая судьба у Кати сегодня? Вы с ней общаетесь, переписываетесь?
Анна Шишова: У Кати всё по-прежнему: ничего не понятно. Она периодически приезжает в Россию. Она не живёт больше в Москве, она перебралась в Питер теперь. То есть как «живёт», она месяц находится в России, а остальное время - в Индии. Вообще, стоит сказать, что Катя не просто бывший бомжонок, она, помимо разных других профессий, играет в театре как фрилансер и как танцовщица. У неё достаточно большой опыт таких перформансов уличных. И она периодически этим зарабатывает, сотрудничает с несколькими театрами в Питере. Опять же, я это не включила в фильм, потому что нужно было выбирать. А сейчас Катя кочует. Она, слава богу, не пошла в монастырь - когда мы с ней расставались, она хотела уйти в буддийский монастырь. И ушла, собственно. Там пробыла около года. Когда шёл монтаж, она сидела в горах в Непале, и в результате очень сильно это её как-то сломало, она разочаровалась в буддизме. Я не знаю, какого она сейчас вероисповедания, но то, что она больше не хочет стать монашкой, буддисткой – это совершенно точно. А так она в постоянном поиске. Недавно мы встречались с ней в Москве и вот договорились встретиться в Таиланде на Новый год.
Из зала: Она видела кино?
Анна Шишова: Да, она видела кино. Была интересная реакция. Она сказала, что это необычный взгляд на неё. Я думала, что она будет шокирована очень многими вещами, которые она про себя рассказывает, а этого совершенно не случилось, то есть она очень спокойно всё восприняла. Единственное, что она в шутку сказала, что она хотела бы снимать продолжение. Но к этому пока что я не готова. В целом, наверное, ей скорее понравилось, чем нет.
Из зала: А сколько ей лет?
Анна Шишова: Ей 35-36, по-моему.
Из зала: Первый кадр очень красивый! Что это за место?
Анна Шишова: Это город Варанаси. Собственно, те кадры, которые сняты ночью у бухты кремации, где сжигают покойников – это та же бухта, только другая сторона Ганга. Получилось это, потому что нам очень повезло: было очень ясно и мы просто сели в лодку, поставили камеру на штатив и поплыли. Никаких ухищрений. И был ещё очень хороший лодочник, который плавно грёб. Собственно, вот так это и вышло. А люди в кадре – это ритуальное священное омовение, они выходят туда каждое утро, и это происходит постоянно из века в век: индусы купаются Ганге, там же, где сжигают покойников. Совершенно в том же месте.
Из зала: Вы сказали, что Катя достаточно легко пошла на съемки. Но в принципе мы, наверное, когда рассказываем столь интимные, глубокие свои жизненные истории, мы обычно это делаем камерно и с людьми, которые нам близки. Видно, вы стали ей близки и ей захотелось это делать. Что для неё это было? Какая-то исповедь очищения или что она в это вкладывала? Вы не интересовались у неё?
Анна Шишова: Вы знаете, да, это, конечно, был тет-а-тет, такой женский разговор. Более того, я в первую поездку не решалась включать камеру, хотя мне очень хотелось. У меня было двоякое чувство. Я с одной стороны понимала, что это нужно снимать. А с другой стороны, по-человечески, я понимала, что это не этично. Уже впоследствии мы с ней договорились по поводу камеры, и всё случилось в следующую поездку. Но вообще я с самого начала поняла, что этот разговор не получится как бы с одной стороны. То есть это было откровение за откровение. Мы просто разговаривали, это не было интервью. Я намеренно пошла на это, потому что по-другому это бы выглядело как девочка, рассказывает свою плаксивую историю, а мне хотелось как раз человеческую. После этого мы очень подружились и этот дружеский контакт, конечно, очень многое сыграл. Наверное, поэтому, кстати, я не побоялась некоторые моменты открывать, потому что изначально была та степень доверия, когда я сказала, что буду снимать и показывать всё, что Катя говорит. Собственно, такой был наш с ней договор.
Продолжение тут.
