Максим Марков | Бумажные комиксы. «The Sandman. Песочный человек» Нила Геймана: «Книга 3. Страна Снов»
Первая публикация – 18 мая 2015 года
После «Прелюдий & Ноктюрнов» и «Кукольного домика» вышла «Страна Снов», третья книга «Песочного человека» Нила Геймана. В отличие от первых двух томов это не связанная единым сюжетом повесть, а сборник из четырёх самостоятельных новелл. Сам Гейман объяснял появление подобных «ответвлений» тем, что по ходу работы у него постепенно накапливались интересные идеи, для воплощения которых нескольких выпусков было бы попросту много - но не отказываться же от них по такой пустяшной причине!..
Предвидя скепсис издателей, автор подготовил и маркетинговое обоснование своей задумки: "Рассказы также хороши для того, чтобы подхватить на ходу новых читателей: они не окажутся посредине длящейся истории, а ещё – им придётся заплатить только за один выпуск, чтобы понять, нравится им «Сэндмен» или нет, и получить удовольствие от законченного сюжета".
Написавший предисловие к книжному изданию этих выпусков Стив Эриксон метко назвал «Страну Снов» интерлюдией между двумя романами, отметив, что именно она, возможно, «лучше всего передаёт своеобразие “Сэндмена”».
Семнадцатый выпуск легендарного комикса - «Каллиопа» - рассказывает о писателе, утратившем вдохновение уже после дебютного романа. Гейман не только «дарит» ему свой кабинет (воспроизведённый художником по присланным фотографиям «с изумительной точностью», разве что без статуэтки Граучо Маркса), но и описывает словами Рика Мэдока «свой личный ад» - страхи, на самом деле свойственные, наверное, любому пишущему человеку: "Вы хоть знаете, что это такое? Когда сидишь и тупо пялишься в чистый лист? Когда не можешь придумать ни одной приличной фразы, ни одного яркого героя, ни одной новой истории – всё уже пересказано тысячу раз…"
Однако необыкновенно сложно соотнести эти слова с самим Гейманом, богатство фантазии которого восхищает. Особенно с учётом того, какой выход нашёл он для своего героя: Мэдок выменивает у писателя постарше … музу, которую тот заманил в свои силки более шестидесяти лет назад. Хотя на внешнем виде Каллиопы, музы эпической поэзии, годы, разумеется, не сказались: в сценарии новеллы автор описывает её как пятнадцатилетнюю Брижит Бардо. Несчастная и обманутая, она томится на чердаке, подвергаясь насилию со стороны жаждущего вдохновения творца и моля о помощи не просто давнего знакомого, но отца своего ребёнка...
Упомянутый сценарий приводится в книге в качестве приложения. Его, как и вообще любой сценарий «Сэндмена», сам Гейман называет «письмом к художнику» - в случае с «Каллиопой» оно обращено к Келли Джонсу. Чтение – небезынтересное: во-первых, любопытно, как вообще выглядит сценарий комикса, во-вторых, голый текст особенно интересно сравнивать с готовой новеллой.
«Келли, пусть у каждого читателя дрогнет сердце», - представляет Гейман свою героиню; тут либо вспоминаешь свои первые ощущения, либо переворачиваешь страницы и смотришь на картинку снова: дрогнуло, нет?.. После чего размышляешь, не этот ли наказ заставил художника нарушить рекомендацию автора сохранить «недосказанность» в сцене с изнасилованием: тогда как Гейман просил показать её «по возможности тонко, дав волю читательскому воображению», Джонс сделал по-своему, оправдав метку «18+» на суперобложке.
Прикол «Сна тысячи кошек» в том, что кошки, оказывается, верят, что некогда они властвовали над миром – пока среди людей не появился некий бунтарь («аналог Моисея», как подсказывают примечания), призвавший соплеменников управлять своими снами, дабы с их помощью создать «новый мир – мир человеческий»: "Сны придают форму. Каждую ночь они заново создают мир".
Самого Морфея, к слову, в этой главе нет, но связь с соседними новеллами очевидна благодаря запоминающимся повторениям: «Ты встретился с Онейросом, тем, кого римляне называли «Придающим форму»; «Привет и тебе, Создатель форм».
Нет главного героя и в «Обличье», четвёртом, завершающем сборник рассказе. Зато в истории о суперженщине Элементаль, способной на всё, но лишённой простого человеческого счастья, а потому впавшей в глубочайшую депрессию, появляется его сестра: просто проходила мимо. Те, кто внимательно следит за изданиями «Азбуки-Аттикус», уже в курсе того, к чему приведёт эта встреча – благодаря отдельному тому, посвящённому Смерти.
Ну а «Сон в летнюю ночь» неспроста заимствует заголовок у Великого Барда – сам Шекспир и является одним из его центральных персонажей. Здесь становится ясно, о чём именно он беседовал с Сэндменом при первой встрече: заказав - с подробными указаниями - начинающему драматургу две пьесы, в ответ Морфей обещал дать то, «чего он страстно жаждет (иль думает, что жаждет)». И вот актёры дают представление перед весьма необычной публикой: "Ифриты и боггарты. Цверги и кобольды. Гоблины и белые дамы. Келпи и огры. Пикси, и пери, и никсы, и тролли, и эльфийское племя: весь Дивный народ разом".
Грандиозность замысла (отмеченного, к слову, Всемирной премией фэнтези) лучше оценят те, кто знаком с сюжетом собственно классической комедии. Мы же отметим, что работая параллельно над «Книгами магии», Гейман пользуется случаем, чтобы перебросить мостик между двумя изданиями: здесь Титания только знакомится с сыном Шекспира Гамнетом (страдающим, что почти не видит отца, для которого «герои пьес настоящие, а я – нет»), там мальчик уже будет показан в её услужении.
Но более всего могут удивить не текст, не картинки и не вложенные во всё это смыслы, а то, с какой лёгкостью справляется Гейман как со сверхсодержательными, так и с «простыми» историями. Если первая и третья новеллы насыщены событиями и персонажами, то вторая и четвёртая на их фоне вполне могут показаться даже не рассказами, а незаконченными набросками. Но объём при этом - один и тот же, тринадцать разворотов, что можно даже проверить, пересчитав страницы. Превосходное чувство формы, позволяющее одинаково ловко работать с самыми разными замыслами, - ещё одна, наравне с безграничным воображением, черта Нила Геймана как автора графических романов.
А ещё он - несмотря на то, что далеко не все авторы любят самостоятельно трактовать свои работы - в случае со «Страной Снов» лучше всех поясняет смысловое зерно третьего тома:
"По сути, мы исследуем роль мифологии в жизни. Поэтому в 17-м выпуске мы наблюдаем мифологию художественного созидания, в 18-м – кошек и роль религии, в 19-м – смотрим на обратную сторону 17-го в том, что касается художественного созидания и цены, которую приходится платить художнику. (А вы-то все, бьюсь об заклад, думали, что мы просто байки травим, а?).
В 20-м выпуске мы вновь обращаемся к мифологии, на этот раз – личной. Ключевыми фигурами предыдущих выпусков «Сэндмена» были творцы (Рик Мэдок, сиамская кошка и Шекспир) и те, на кого они повлияли (Каллиопа, котёнок и Гамнет). В этой истории речь идёт о лузере и о мифологии смерти".
Хотя автор примечаний Михаил Назаренко всё-таки отмечает, что автор «не обязан разъяснять всё. Это – долг комментаторов». И добавляет к основному содержанию книги массу занимательных деталей – например, про «меланезийских туземцев, строящих аэродромы из кокосовых пальм и соломы, чтобы вновь привлечь самолёты, якобы посланные духами предков и перехваченные по дороге белыми людьми» или про то, как Дж. Р.Р.Толкин в 1945-м году предсказал Великую Бурю, пришедшую в Англию в 1987-м, ошибившись всего на четыре месяца и четыре дня.
Ну а мы подытожим всё вышесказанное словами самого Сэндмена: "Правдивым событиям необязательно происходить. Сны и сказания суть тени правды; они переживут все подлинные дела, когда те рассыплются в прах и утонут в забвении".
И его же угрозой: "Тебе нужны идеи? Грёзы? Истории? Ты их получишь. С ИЗБЫТКОМ".
