Максим Марков | «Левиафан», разобранный по косточкам: четырнадцатая глава

11.11.2016 11:28

Пора уже пояснить, что в своей разбивке по главам я ориентируюсь на некие смысловые куски «Левиафана», а в последнее время – ещё и на допустимое в рамках имеющегося «блочного» шаблона количество знаков (чтоб не разделять главы на две части, как это было в прошлые разы). Поэтому четырнадцатая глава нашего суперпроекта оказалась довольно короткой и охватила всего две сцены. Тем не менее, пяток фактов для «бонусной» коллекции набрался – ну и картинок я побольше добавил.

- Кадр с мухой на оконном стекле не был запланирован изначально, его сняли на всякий случай. Однако он пригодился и встал на своё место, разделив предыдущую ночную сцену с новой, происходящей уже на следующий день. К тому же «вззз-вззз» и мухи, и принтера органично срифмовались друг с другом.

- В процессе монтажа режиссёр вырезал сцену, в которой герой Вдовиченкова наблюдает со второго этажа за тем, как Лиля отвозит Ромку в школу.

- Спускаясь по лестнице, Вдовиченков стукнулся головой случайно, что тут же понравилось режиссёру: «Сразу понятно: человек здесь гость». В фильм вошёл самый первый дубль, «потому что когда Вдовиченков стал ударяться специально, это было уже не то, видно было, что он делает это».

- Звягинцев отмечает, что профессия Николая, «унаследованная» им от автомеханика Марвина Джона Химейера, - это «всё, что мы унаследовали от истории, случившейся в штате Колорадо в 2004-м году».

- На площадке писали живой звук, поэтому во время съёмки в мастерской Алексей Серебряков только имитировал ремонтную деятельность - звуки которой были дописаны уже во время шумового озвучания.

- Старенькая «Нива» досталась Степанычу в качестве привета давнему знакомому Звягинцева и Михаила Кричмана Евгению Михайловичу Майорову, работавшему вторым оператором на всех предыдущих их полнометражных картинах. Человек этот в своём роде легендарный: полвека назад он сыграл отца в классической сцене сна в шедевре Марлена Хуциева «Застава Ильича» («Мне двадцать лет»). За свою жизнь Майоров накрепко сроднился именно с «Нивой» - и эта «странность» перешла от него к персонажу «Левиафана».