Максим Марков | На берегу Японского моря: остатки не сладки

19.09.2014 06:11

Конкурсные показы 12-го кинофестиваля «Меридианы Тихого» завершены, сегодня жюри во главе с Александром Роднянским объявит свои предпочтения. Прогнозировать, кто получит главный приз, не возьмусь, так как подборка фильмов получилась неровная, неидеальная, спорная. Хотя есть, конечно, один вариант…

Если вынести за скобки российский «Класс коррекции», который, как я уже писал, вообще не похож на весь остальной конкурс, то я бы свою ставку сделал на фильм «Убить человека» (To Kill a Man, реж. Алехандро Фернандес Альмендрас, Чили-Франция), который посмотрел не здесь, а на фестивале «Зеркало» в Плёсе (до этого картина победила на «Сандэнсе», побывала в Роттердаме и Локарно). Понимаю, что это не совсем правильно, но всё-таки позволю себе процитировать самого себя – уж больно ладно я описал эту ленту для другого издания три месяца назад, добавить практически нечего:

«Это основанная на реальных событиях история о Зле, которое вторгается в жизнь обывателя в полной уверенности в своей безнаказанности. Отсидев полтора года, бандит Калуле принимается мстить «обидевшей» его семье – забыв, что отца он нагло ограбил, а сына и вовсе чуть не убил. Огорчённый тем, что они свидетельствовали против него, Калуле начинает с телефонных угроз, а затем с помощью дружков переходит к агрессивным действиям. Но даже нападение среди бела дня на невинную девушку полицией воспринимается всего лишь как «незначительные повреждения». Выписанный ордер не производит на злодея должного впечатления, а ничего серьёзнее прокурор до понедельника предпринимать не будет: выходные. Поставленный перед выбором – терпеть или ответить, - Хорхе берётся за ружьё.

Разыгранная без лишних слов, но с неотступным ощущением зависшей в воздухе тревоги, картина отмечает ту границу, за которой убийство человека уже не кажется преступлением. Хорхе – рядовой гражданин, диабетик, работает смотрителем лесопарка и любит играть на губной гармошке. Но когда государство бездействует, не воспринимая зэковские нападки как опасность для жизни, герою просто не остаётся ничего иного: либо борись, либо безвольно склоняй голову. При этом режиссёр старается ничего не добавлять от себя, наблюдая за происходящим как бы со стороны и почти не трактуя совершаемые персонажами поступки. Понимание того, что история универсальна и могла произойти в любой стране (и уж тем более в России), обеспечивает зрительское сопереживание и без дополнительных наигранных эффектов».

Если всё-таки позволить себе один спойлер, то скажу, что фильм достоин какого-то приза уже за снятую одним долгим планом ночную сцену: мы думаем, что герой злодея сейчас убьёт, а он того в холодильник запихивает!.. Впрочем, на жюри в Плёсе это не произвело особого впечатления – и фильм «прокатили». Посмотрим, что на его счёт скажут во Владивостоке. Во всяком случае, мне кажется, что по крайней мере Дэниэл Кандия здесь единственный реальный претендент на приз за лучшую мужскую роль.

Как водится, широко представлен на фестивале жанр роуд-муви. Уж не знаю, почему, но независимым авторам нравится, когда их герои путешествуют. Куда-то долго-долго идут или долго-долго едут. Наверное, кинематографисты думают, что так им удастся лучше вглядеться в лица персонажей и одновременно показать на втором плане жизнь всего своего региона. Портрет на фоне эпохе – так про это ещё говорится. Иногда такие картины получаются очень даже удачными – я до сих пор хорошо помню «Золотую клетку», которую увидел здесь, на «Меридианах», в прошлом году. Но в этот раз ничего в данном жанре не потрясло. О двух фильмах даже толком сказать нечего.

Вот, например, «28» (28, реж. Прасанна Джаякоди, Шри-Ланка). Двое мужчин уговаривают третьего, водителя фургончика, перевезти из города в деревню гроб. В гробу – изнасилованная и убитая женщина, потерявшаяся жена старшего мужика. Под печальную заунывную мелодию отправляются они в путь по извилистой холмистой дороге… Едут и едут, едут и едут… Медитативный такой фильм… Не, иногда, конечно, они всё-таки шутят, а в какой-то момент так даже теряют свою поклажу, плохо привязанную к крыше, – что было бы смешно, коли б не было так грустно…

Ну а для того, чтобы авторская мысль прозвучала отчётливее, прямо из гроба к нам обращается сама покойная – выступающая здесь, грубо говоря, голосом всех шриланкийских женщин, униженных и оскорблённых. В финале за кадром слышны отчаянные крики пытающейся спастись от насильников героини: слушайте, люди, слушайте, как меня убивали!..

Ох… Давайте просто сделаем вывод, что и в Шри-Ланка есть свой кинематограф (другой представитель которого, кстати, заседает нынче в жюри) – и забудем про это.

Хотя не сказать, чтобы «Жизнь после» (The Life After, реж. Давид Паблос, Мексика) – принципиально сильнее. Здесь две части: маленькая, но хорошая, и длинная, но никакая. Начало – это самое детство героев, живущих с одной матерью. Старший, Родриго, ещё писается в постель, младший, Самуэль, до сих пор искренне уверен, что голышом становится невидимым. В таком виде он даже подбегает к гробу своего застрелившегося дедушки – и вот на сей раз реакция присутствующих подсказывает ему, что «суперзащита» дала, кажется, трещину.

Самый важный момент, сказывающийся на дальнейших отношениях братьев, связан с черепашками. Как-то раз по вине Самуэля они их забыли, а когда снова к ним вернулись, то черепашка Родриго уже умерла. А у брата - выжила. Исключительно ради житейской справедливости Родриго давит её ногой – и в отместку, и в назидание.

После чего вдруг проходит несколько лет – и Родриго исполняется 18. Мать решает отметить эту дату, скажем так, необычно: оставляет на столе записку: «Мне надо уйти» - и пропадает с концами. Мальчики её сперва терпеливо ждут, а потом получают открытку, свидетельствующую о том, что разлука намечается долгой. Ну, что тут поделать - поехали искать. По пути они, понятное дело, ссорятся, мирятся, дерутся. И едут, едут, едут… Красиво снято – единственное, что могу тут отметить.

Куда лучше в этом плане «Игра на удачу» (Liar’s Dice, реж. Гиту Мохандас, Индия), тоже участвовавшая в международном конкурсе «Сандэнса». Здесь хотя бы яснее прописан сюжет, понятно, куда именно герои движутся, к какой цели. Камала – молодая деревенская женщина, чей муж уехал на заработки в город, но вот уже как пять месяцев не берёт трубку. Вариантов, в принципе, два: либо погиб на стройке в результате несчастного случая, либо изменил и сбежал; даже и не знаешь, какой лучше. Чтобы больше не думать, Камала отправляется в долгий путь – зачем-то потащив с собой малолетнюю дочку (хотя это ещё куда ни шло), а также (что уж совсем странно) козлёнка – с которым её в итоге не пускают ни в автобус, ни в гостиницу, а потому приходится идти пешком или давать взятку.

По пути им встречается суровый незнакомец Навазуддин – человек, которому явно есть, что скрывать от правосудия. Он соглашается помочь горемыке-матери, но не просто так, а за разумную плату, с которой женщина ещё не так-то просто расстаётся. И вот, значит, грузовик, автобус, поезд – так они доезжают до самого Дели, на блокпостах выдавая себя за более-менее дружную семью (люди в масках отображают непростую политическую ситуацию в стране). По пути Навазуддин развлекает попутчиков незатейливой игрой: предлагая втрое увеличить сделанную ставку, если кости в стакане покажут одинаковые числа. Учитывая, что он использует даже не два, а четыре кубика, странно, что индусы так активно ведутся на откровенную разводку: шансы на удачу явно минимальные.

Но это хотя бы нормально сделанное, неплохо поставленное и хорошо разыгранное кино. Простое, незатейливое, но всё же со смыслом.

А вот где совсем безобразие – так это в последнем фильме, о котором я не то чтобы хочу рассказать, мне просто придётся. Удивительнее всего, что это единственная картина в конкурсе, поставленная режиссёром с именем: «Тихие воды» (Still the Water, реж. Наоми Кавасе, Япония). И поначалу кажется, что перед нами – фильм высокой кинематографической культуры: кадры, музыка, Каннский, блин, кинофестиваль… Но потом в очередной раз понимаешь, что Канны, по сути, дурят людям голову – зачастую выдавая за «высокое искусство» то, что им вряд ли является. И лейбл «участника каннского конкурса» на самом деле никак не гарантирует шедевра.

Кайто – 16, он дружит со своей одноклассницей Кёко. Его родители разведены, отец проживает в Токио, мать крутит шашни с разными мужиками. А мать девочки, пусть и бывшая шаманка, медленно умирает, доживая свои дни напротив гигантской смоковницы, которой лет четыреста, а то и все пятьсот. «Почему люди рождаются, а затем умирают?» - вслух интересуется девочка. «Тебе действительно пора уходить? (…) Эта мысль причиняет мне боль», - поют перед смертным одром протяжную песню, исполняя по просьбе отходящей в иной мир коллективный танец.

Между тем, пытаясь смириться с неминуемой потерей, Кёко, которой поднадоели уже ежедневные совместные катания на велосипеде, настаивает на первом сексе. Но парень, как ни странно, инициативу не подхватывает – не реагируя на поцелуй, на «Я люблю тебя» отвечая «Спасибо» и даже вполне конкретное «Давай займёмся любовью» решительно отвергая: «Нет!». Наверное, у него просто нет силы воли, начинает подозревать девушка, но всё равно не сдаётся.

И что же – достигает в этом успеха: в финальных кадрах (вы всё равно до них не досидите, там же два часа перед этим) молодые герои совокупляются в лесу, а потом голышом купаются в море. Мораль незатейлива: одни уходят, другие приходят, вода и деревья вечны. Нет, ну что это такое?..

Впрочем, не хочется даже времени тратить на описание того, чем именно мне этот фильм так не понравился. Я ещё лишний дамплинг хочу здесь успеть съесть – или просто по округе прогуляться. Черту же под общими впечатлениями подведу позже, после церемонии закрытия фестиваля.