Максим Марков | Алексей Баталов: «Летят журавли» и «Москва слезам не верит»; кино, техника и ТВ; и Чарли Чаплин (часть вторая)
Продолжение расшифровки встречи Алексея Владимировича Баталова со студентами Летней киноакадемии Никиты Михалкова, которая состоялась 6 августа этого года в Театре киноактера (начало тут).
{«Летят журавли»}
На «Летят журавли» я познакомился с абсолютно гениальным, великим оператором – Сергеем Урусевским. Который по-настоящему был Художником. И просто художником он был очень неплохим, а так как я тоже когда-то рисовал, то мы ходили с ним иногда рисовать... Мы очень близки были, он был потрясающий человек, потрясающе талантливый! И вот это – как крутятся березки, - этого ничего в сценарии не было, а в пьесе вообще нет этой сцены убийства, вообще нет. Это всё, конечно, невероятный совершенно, царство ему небесное, потрясающий Урусевский. Он даже не оператор, он Создатель кино.
Вы помните эти листочки крутятся, березки?.. Никакой режиссер, никто на свете никаких таких березок бы не взял - а он заставил делать круговые рельсы! И чтобы березки крутились, надо было на камере самому крутиться - а ранняя весна, снег, грязь!.. И он в этой грязи на таратайке по кривым этим рельсам сам ехал, чтобы березки крутились…
А когда я бегу по лестнице!.. Из-за этого, между прочим, картину пригласили заграницу. Студию навещал с визитом из Франции кто-то из хозяев Каннского фестиваля, они ходили везде, смотрели - директор, парторг, эти все… И так заглянули к нам, а в это время мы как раз снимали сценку, когда я по лестнице бегу, наверх, к ней. И он когда это увидел – заинтересовался. Потом ему показали материал, кусочек - и уже тогда этот человек с Каннского фестиваля сказал, что хотел бы эту картину пригласить. А еще никакой картины не было!
(Примечательно, что Алексей Владимирович за все прошедшие годы так и не узнал, что этим человеком был молодой Клод Лелуш, на тот момент к Каннам не имевший никакого отношения; но он и правда впечатлился увиденным настолько, что сообщил о фильме в дирекцию фестиваля. В его монтажной автобиографической ленте «От фильма к фильму» присутствует заснятый им на «Мосфильме» кусок именно с этой сценой. – ММ)
Это я вам рассказываю, что было. Представьте себе, что вы привязаны веревками - и не с такой, как у вас сейчас, камерой в руках, а с той камерой, которая раньше была. В середине лестницы сделали столб, на этом столбе - веревка, петля, на которой сидел привязанный Урусевский. Я бежал без остановки - а его подымали друзья-осветители и поворачивали вокруг столба! Высота там - почти три этажа! И еще поднимать-то надо было ровно, чтобы не дрожала камера, камеру-то он в руках держит, и еще вокруг столба!.. И вот этот иностранец, гуляя, попал к нам в этот самый момент – и увидел этого сумасшедшего с камерой, привязанного к веревке, которого еще и поднимали!
Вот такой был Урусевский, понимаете. Не оператор - он Сочинитель. Настоящий художник, высочайшего класса. Очень талантливый человек. Самый мой любимый. Конечно, абсолютный гений, такого оператора нет. Так что я тут абсолютно не причем - всё это решал Сережа.
(Еще более примечательно то, что за весь свой рассказ Баталов не упоминает ни словом режиссера картины Михаила Калатозова! Неужто это можно счесть свидетельством того, что Урусевский был не просто оператором легендарного фильма?.. - ММ)
{«Москва слезам не верит»}
Фильм тоже долго-долго не разрешали. Это было нельзя, то нельзя, это нельзя… Но у нас с Володей Меньшовым как-то сразу началось… И поэтому мы потом вырезали, выбрасывали смешное… Очень хорошо Табаков играл, смешно! Прекрасную сцену изуродовали эти самые партийные жлобы! Очень жалко, очень хорошая сцена была.
А потом, я первый человек, который с голой задницей в советском кино был. Вы смеетесь, но я первый человек! (Справедливости надо сказать, что Алексей Владимирович забывает как минимум Евгения Леонова в «Полосатом рейсе»! - ММ) Вот когда приходит дочка, а я вылезаю из постели, долго приспосабливаюсь – ну, поскольку все же друзья, приспосабливаюсь, чтобы прилично, - но я все равно голый, там видно. Нарочно, чтобы было что-то такое! И эти прозевали, пропустили! А потом уже когда пришли партийцы, жлобы, они, конечно, сказали: «Это что?! Это - советский рабочий?!» Можно подумать, что у него задницы нет. Это потрясающе было!.. А Табакова испортили сцену, там очень хорошая сцена была, очень...
Но так я снимался очень мало. Я даже не знаю, сколько… Ну, вот которые с настоящей любовью – ну, может быть, где-то… Ну, максимум 8-10 фильмов за всю жизнь. То есть, десять лет - один фильм получается.
{Над чем вы сейчас работаете?}
Я работаю, так же точно, как и много-много лет назад, во ВГИКе, кафедру веду актерскую. Хотя я, конечно, уже не такой работник, но возглавляю кафедру актеров во ВГИКе. Где работают очень хорошие люди и хорошие актеры. И надеюсь, что хоть немножечко это поможет ребятам чувствовать себя актерам. И кафедра существует, слава богу, спектакли вот здесь играли (в Театре киноактера, где проходила встреча – ММ), и я был очень рад, с успехом настоящим, много было людей, смотрели… Хотя, как вы понимаете, спектакль не похож на делание картины. Но играть актер должен уметь, конечно.
{Кино и телевидение}
Сейчас все грани спутались - что-то можно в театре, чего раньше было нельзя, что-то можно в фильме, чего раньше не делали, что-то можно на эстраде… Поэтому всё смешалось и настало время, когда кино действительно должно найти свое место. Оно сейчас сбито – сбилось место, на котором было кино, и вы должны это, конечно, понимать. Это реальность, ничего тут не сделаешь.
Самое главное, что вы попадаете в трагическое время для кинематографа – но тут уже вы не виноваты. Просто-напросто вот этот перелом появления рядом с кино телевидения, возможности людей все время смотреть все равно на экраны, все равно на играющих людей… Трудно себе представить такой силы, такой крутой, такой резкий поворот. И серьезно говоря, еще не додумались, как с этим по-настоящему справиться. Знаете, на что это похоже? Вот представьте себе, как в один прекрасный день изобрели фотографию. Вот теперь вообразите себе, что произошло с художником. В каждом доме, если маленечко хоть какие-то деньги были, обязательно заказывали или портретик мамы, или портретик любимой бабушки, ну, что-то такое. И поэтому это был самый уважаемый и самый абсолютно обеспеченный работой навсегда человек. И вот так - раз! – и этот человек никому не нужен, потому что на фотографии мама больше похожа, чем на портрете. Это не один, ни два, это тысячи, тысячи людей - вот так изменилась их жизнь.
И если угодно, это очень похоже на то, что дает сейчас телевидение. Раньше ходили в кино. Выходил новый фильм – в «Ударник» попасть нельзя было! Заранее билеты покупали, ходили, смотрели... И вдруг оказалось, что оно у вас где-нибудь в ванне или сортире стоит и играет - то же самое кино, и те же артисты прыгают, абсолютно всё то же самое. Вы не можете сейчас удивить съемкой – да еще ходить куда-то надо, а можно дома сидеть и смотреть. Это другое время, это абсолютный поворот – и вы в это время начинаете свою жизнь. Так что всё это надо ясно себе представлять, я думаю, чем реальнее и проще к этому относиться, тем больше смысла. А это уж нам с вами дано, не мы придумали, что вот этот поворот произошел. И у вас очень, с одной стороны, тяжелое, а с другой стороны, интересное время. Тут кто-то что-то придумает, что-то будет, конечно... Потом действительно кино получается…
И каким-то образом кинематограф должен… То есть, «должен» - это так хорошо сказать, но хорошо бы, чтобы он нашел свое место и почему-то бы людям было это нужно. Ситуация такая, правда. И вы вряд ли можете на это что-нибудь возразить, это действительно так. Сейчас вот так повернуло. Ой, и это было в истории уже, кстати говоря. Однажды кинематограф – и это упало пострашнее, может быть, - стал звуковой. И что? И кого вы мне приведете в пример, кто на этом невероятно пострадал?.. Чарли Чаплин, совершенно верно. А он гений, Чаплин, он абсолютно гений, он актер совершенно недостижимый, и я думаю, он так и остается первым актером на свете. Я другого такого актера не могу назвать, совершенно искренне вам говорю! Человек, который без слов мог выразить всё на свете, всё, что угодно. Мало того – живо, легко! Интересно, кинематографично, динамично!.. С невероятной фантазией, с невероятным разнообразием! И после того, как он сделал фильм со звуком, это, конечно, это уже был не Чаплин. Чарли Чаплин в говорящем фильме – другой. Даже что-то из легкости, сложности, из тонкости его, которые были, - ушло, немножко ушло. Это другое, и он это сам прекрасно понимал. Это уже немножко не Чаплин. Чаплинские фильмы классические – без слов, там только музыка играет, ничего кроме этого нет. А динамика есть, действие идет, всё идет!.. Это совершенно невероятно.
Но это я говорю свое мнение, свою любовь - но думаю, что это очень поучительный, так сказать, пример… Вот сейчас эта борьба телевидения с кино, это столкновение - очень похоже на то столкновение, какое произошло в свое время у немого кино со звуковым. Это было очень серьезно, ребятки. И также точно, рано или поздно, где-то как-то чего-то, вы столкнетесь с телевидением. Или кино обретет какую-то непонятную, свою, так сказать, дорогу. Такое время…
{Кино и техника}
Когда вышел «Броненосец «Потемкин» Эйзенштейна, люди встали, кричали, хлопали, плакали! Вообразите себе – ну, правда, вы не можете вообразить, вы же с пленкой не работаете… Значит, плёночка - и вот на этой плёночке кадрик такой: кораблик, флагшток - и по флагштоку поднимается флажок. И вот вообразите себе, что он кончиком кисти макал в красненькую красочку - и сам красил этот флажок несколько недель. Он сам – и еще все, кто с ним работали. А флажок поднимается, как вы понимаете, несколько десятков метров – и на каждом кадрике! И это - первый цветной кадр в мире!
Если бы понимали у нас - вместо того, чтобы опять с этими деньгами бегать туда-сюда, - ЧЕГО они наследие!.. Когда фильм показали в Москве, весь зал вскочил и не уходил! А заграницей просто люди с ума сходили!.. В это нельзя поверить. Ну представляешь: полтора часа черно-белый фильм, прекрасный, хорошо идет, всё такое – и вдруг в конце начинает подыматься крошечный, но красный флаг! На экране!.. Ну, поскольку он гений, то что ж с ним сделаешь!.. Вот так появилось цветное кино в мире.
А сейчас раз у меня есть деньги – я найму этого, этого… И прямое отношение аппаратура имеет, конечно. Только тут еще одна невероятная вещь: чем лучше аппаратура, тем хуже может быть тот, кто ею управляет. Но я не виноват – это правда так. Потому что когда у вас нет пилы и надо пилить, я не знаю, чем, зубами или носом – это одно, а когда есть пила – это другое. А техника сейчас совершенно фантастическая - и вроде бы она многое может сделать, и вот этот поворот, и от этого к этому... И заметьте, что хорошая камера, которая уже и в темноте снимает, позволяет и более бездарному человеку снимать. Так бы чтобы снять портрет, вам надо знать выдержку, какая пленка, какая разрешающая способность. А тут этого уже не надо, потом этого не надо, потом это не надо... И постепенно умение начинает заменяться тем, что сделал другой - невероятно талантливый - человек, который это придумал. А придумал совсем другой человек.
А снимать легче – прямо сейчас, на улице, где угодно, камеру взял - она сняла. Сейчас разрешающая способность гигантская, и, соответственно, управлять этим легче. Меньше надо уметь. Падает уровень . А когда-то это в каждом кадре имело значение: проверяли, сколько света, чуть-чуть не там зажгли прибор – всё!.. Приборы были такие, что мы задыхались - кругом прожектора, большой свет был нужен. Сейчас этого не надо, и вроде можно и так снять, можно и этак. Купите аппарат - и ходите снимайте, уж какой-то интересный эпизодик да найдете на улицах Москвы. Только камеру надо хорошую, и она будет вполне годиться на показе для телевидения, ничем не хуже. Но это не вы сняли, это тот человек, который придумал эту камеру современную. А когда-то это без умения и знания делать было нельзя. А теперь и фильм заказать легко: я режиссера хорошего найму, хороших актеров, сценарий - какой мне нравится, такой и будет… И когда начинают управлять всем деньги, то надо тогда, чтобы деньгами управлял Чарли Чаплин…
