dokerproject | Документальный фильм «Линар» - обсуждение после премьеры
17-го декабря в проекте «ДОКер» прошла Московская Премьера документальной картины Насти Тарасовой «Линар». Сразу после этого фильм вышел в ограниченный кинопрокат. Мы уже писали подробно об этом фильме на страницах Filmz.ru. Но обсуждение «Линара» со зрителями, авторами и героями, очевидно, заслуживает отдельного внимания, поскольку затрагивает вопросы не только кинематографические, но и медицинские, этические и правовые.
Игорь Морозов («ДОКер»): Спасибо большое за фильм. Кажется, вышли не все участники съемочной группы.
Настя Тарасова: Да, спасибо. Поскольку я знаю, что у нас не очень много времени, я хочу сразу всех представить. У нас в зале сидят два героя фильма. Это Марсель. Марсель, где ты? (Аплодисменты). Марсель, спасибо тебе за всё. И профессор Константин Шаталов у нас где-то. Не вижу его. Вот он! (Аплодисменты). Спасибо вам большое, Константин. Я хочу ещё раз представить оператора – Ирина Шаталова. (Аплодисменты) Наш дорогой, замечательный звукорежиссёр Нелли. Где она? Нелли? (Аплодисменты) Спасибо, Нелли. Дмитрия Селипанова, нашего молодого, талантливого, перспективного композитора. Наверное, родители встанут, Дима сейчас в Германии. А где они, родители? (Смех, аплодисменты) Спасибо вам огромное. Собственно, это всё, что я хотела сейчас сказать. Может быть, есть вопросы сразу какие-то? Давайте, ведите.
Игорь Морозов: Да, вопросы будут ещё из зала. Мой вопрос такой. Было полное ощущение, что вы абсолютно от начала до конца были с Линаром рядом. Я знаю, что это не так. Сколько раз вы ездили в Уфу, сколько раз ездили в Италию, что это были за экспедиции? Я всё время ждал, а вдруг в самый ответственный момент вас не будет, а вы как-то всегда оказываетесь рядом и в нужный момент.
Настя Тарасова: По-моему, в Италию мы ездили раза четыре за всё время. Иногда мы что-то отдельно снимали, в том числе, к примеру, карнавал – это отдельная история. Некоторые кадры снимал сам Марсель вместе с Линаром, мы дали им любительскую камеру. Конечно, мы совсем не знали, что попадём на саму трансплантацию. Это было неожиданно и казалось таким чудом для нас, как для документалистов, когда мы приехали и буквально через несколько дней операция уже произошла. Дело в том, что Марсель тоже должен был уже улетать вот-вот. Это и для него было важно, поскольку это было как доведение ребёнка до конца определенного. И он также мог уехать и оставить Линара там на другого человека. Но так сложилось, что мы все были в тот момент рядом.
Игорь Морозов: Это удача?
Настя Тарасова: Да, удача, что Линар жив, конечно. Для нас – удача, безусловно.
Игорь Морозов: Удача твоя, как режиссёра, что ты всегда оказывалась в нужном месте в нужный момент.
Настя Тарасова: Наверное, да. Для документалиста терпение – главное качество. Вот вытерпели, видимо, высидели. Всегда что-то даётся, когда терпишь и ждёшь. Даже солнце иногда позже заходит, чем надо.
Игорь Морозов: Я знаю, что в зале сидит ещё один из авторов идеи для этого фильма – папа Ирины. Всё родилось благодаря ему. Как это родилось? Расскажи. Наверняка многие не знают. Сколько вынашивалась идея, то есть сколько прошло от начала идеи до начала съёмок?
Настя Тарасова: Константин Валентинович показал нам фотографию Линара. Мальчик ходил с насосом. Или видео даже это было, не помню точно. Образ нам запал и какое-то время не выходил из головы. Мы решили с ним познакомиться. Всё довольно быстро произошло, в принципе. Идея зародилась, но она не подразумевала под собой такой длительный период и полнометражный фильм. Мы хотели сделать короткий метр – простую форму - сутки мальчика с этим аппаратом в Центре Бакулева [Научный центр сердечно-сосудистой хирургии имени А.Н. Бакулева], но жизнь распорядилась по-своему и драматургически начала развиваться так, что нам только следовало следить за этим.
Ирина Шаталова: По-моему, было чуть-чуть иначе. Мы все встретились после какого-то очередного показа, кажется, тоже премьерного, и обсуждали документальное кино. Ведь кино обсуждают все и всегда и вечно учат нас - мол, не о том снимаете, это – люди не будут смотреть, а это – будут. В тот момент, я помню, была показана фотография Линара с таким посылом - типа «вот про что надо снимать!». Мы, конечно, никогда не ведемся на подобные советы. Но действительно потом мы дня три об этом мальчике думали и приняли совместное решение: поехать в клинику и с ним познакомиться. В итоге мы начали периодически ночевать в отделении, играть с ним, привозить что-то... Как-то это всё само собой рождалось, то есть в общем уже вариантов других и не было.
И еще я хочу упомянуть важный для нас факт – когда мы уже были в Италии в самый напряжённый момент, когда началась операция, мы с Настей вышли во двор больницы (нас тоже немножко так колотило) и приняли решение, что если что-то пойдёт не так, если операция будет не успешной, то, конечно, мы не будем продолжать делать этот фильм. К тому моменту мы снимали где-то уже около полутора лет или что-то в этом роде. Но мы абсолютно чётко понимали, что у этой истории должен быть счастливый конец.
Вот, пожалуй, два комментария по существу от меня.
Настя Тарасова: Может быть, вопросы из зала? Может быть, к героям фильма?
Из зала: Да, у меня вопрос к Марселю. Вы первый раз видели фильм?
Марсель Тагаев: Фильм я первый раз вижу. До этого я смотрел только короткий эпизод, двухминутный ролик. Конечно, в ту ночь, а именно в 57-й день – это незабываемо, когда он за этот период три раза назвал меня «папой». Очень тяжело было... Даже, девочки, вы помните, говорили: «Давайте всё-таки в операционную заедем», но почему-то у меня какое-то было чувство, что если мы заедем и будем снимать операцию, наверное, он не выживет. Поэтому, помните, мы решили всё-таки не снимать. Простите, может быть, эти кадры не попали, но мальчик жив. Хотя сегодня, конечно, всё заново пережить – это очень тяжело. Пользуясь случаем – просто так получилось, что я пять лет уже не в медицине, но здесь мой руководитель, мой учитель уважаемый Константин Валентинович – низкий поклон Вам, всем сотрудникам Бакулевского центра, Лео Антоновичу и всем-всем врачам, медперсоналу итальянской клиники «Оспедале», потому что если бы не ваши усилия, наверное, Линара бы не было. Это счастье, что мы все сегодня собрались и посмотрели такой прекрасный фильм. Спасибо, что и вы, девочки, сделали, довели это дело, пять лет все-таки. Хочется уже, чтобы это было на диске, чтобы можно было еще посмотреть. Спасибо вам большое.
(Аплодисменты).
Из зала: Спасибо большое за фильм, прежде всего. Хотел спросить по поводу законодательства. Что-нибудь поменялось с тех пор? Сейчас такие операции можно проводить в России?
Настя Тарасова: Возникает, опять же периодически, информация в СМИ о том, что нужно принимать поправку. Но, видимо, чиновники считают, что общество не готово или СМИ так подают, что общество не готово. Может быть, действительно, оно не готово. На этот счёт можно долго рассуждать, но мы склоняемся и к тому, и к другому, что не только здесь дело в чиновниках, конечно, но и в нашем обществе. Общество должно быть готово к доверию между друг другом. Прежде всего, человеческому. Конечно, должно быть доверие к нашей медицине. Не каждая мать подпишет бумажку о том, что при каком-то, не дай Бог, несчастном случае её ребёнок может поделиться своими органами с другим человеком. Здесь комплекс всего, в том числе коррупция, понятно, недоверие. На самом деле нам важно было показать, что если мы не будем друг другу помогать, то, наверное, мы не сможем выжить, потому что даже если около тебя нет самого близкого и самого, может быть, любимого человека, который может оказать тебе поддержку – это мать - даже если её нет рядом, то тебя спасут другие люди, они окажутся рядом. Для меня мать здесь – это олицетворение самой России, которая где-то там осталась далеко, а всё остальное – это те, кто пытается что-то сделать.
Игорь Морозов: У меня такой, может быть, немножко некорректный вопрос, но он возник при просмотре. А кто этот донор? И как эта маленькая страна Италия может обеспечить донорами такую большую страну как мы?
Настя Тарасова: Константин Валентинович, может быть, вы лучше ответите? Я просто не совсем компетентна в вопросе того, кто и чем кого может обеспечить.
Константин Шаталов: Здесь много специфики. Если мы сейчас углубимся в этот вопрос, то мы наверняка его не решим. Почему Италия? Потому что Италия не входит в «Евротрансплант» – это такое европейское общество, в котором есть свой лист ожидания. Италия туда, к счастью для России, не входит. Поэтому можно в определённых случаях, при крайне сложных ситуациях у маленьких детей в России войти в итальянский лист ожидания.
Мы должны с вами понимать, что операция Линара, только пребывание в Италии для нашего Минздрава, для нашего государства это стоило 350 тысяч евро. Поэтому о таком широком внедрении в итальянский лист ожидания, конечно, речи не идёт. Мы должны с вами также понимать, что ежегодно в России умирает от всяких разных болезней, при которых нужно трансплантировать сердце, не менее 200 детей. Линар – это один из двухсот, которому удалось помочь.
Почему он? Принцип моей жизни таков: делай то, что можешь, и то, что должен, а не думай о том, что произойдёт или не произойдет потом. Мы знали Линара, мы видели, что он умирает. У нас была возможность подсадить ему искусственное сердце. Мы надеялись на то, что будет принята Инструкция о констатации смерти мозга у детей, но она не принята и по настоящий момент. И, наверное, ещё долго не будет принята. Здесь много аспектов, не только медицинских, но и действительно общества.
Мы с вами помним, что про всех так называемых усыновлённых детей, которые усыновлялись в Америке, про них наши СМИ городили чёрте что. Что у них органы изымаются, что они подвергаются всяческому насилию и так далее. Вот представьте себе, что может начаться, если трансплантация в наше общество пойдёт широким таким пулом. Безусловно, для начала нужно образование, безусловно, нужно воспитание общества, и сейчас оно не готово. Раз не готово общество, то не готов и тот же Минздрав, я имею в виду в лице чиновничества. Поэтому будет или не будет утверждена эта Инструкция – вопрос ещё не одного года, я так думаю. И это плохо, это ужасно.
Что касается фильма, он мне действительно понравился в этот раз. Я смотрел три варианта. Этот мне показался наиболее ярким, но здесь можно ещё о многом поспорить и я обязательно буду. (Смеется).
И о черте моего характера. Вы чего-то неправильно всё сказали по поводу идеи этого фильма. Я сейчас скажу более честно. Когда мы действительно посмотрели какой-то документальный фильм, а я их начал смотреть всё больше и больше, как только дочь начала этим заниматься, я сказал: «Какую же фигню вы снимаете! Вот чем надо заниматься!». Это, видимо, их просто задело, вот они и решили прийти в Госпиталь. Но одним днём не обошлось, потому что в этого ребёнка невозможно было не влюбиться. В него был влюблён весь Институт, все люди, которые были вокруг него. Это солнечный и светлый мальчик, который, слава богу, жив и чувствует себя в настоящее время так, как он должен себя чувствовать, то есть хорошо.
(Аплодисменты).
Игорь Морозов: Я знаю, что девочки следят за судьбой Линара. Расскажите про него сейчас.
Настя Тарасова: Линару сейчас уже 12 лет. Он учится в гимназии. Он круглый отличник, как говорит его мама. Собственно, мы в это верим. У него, судя по всему, нужно сказать, не очень благополучная семья. Не в плане того, что кто-то пьёт, а просто мама, как вы сами могли догадаться по фильму – довольно была наивным, возможно, на тот момент и легкомысленным человеком. Она молодая была - всего 27 лет, просто она выглядит чуть старше, но вообще она была совсем молодая. И у неё уже родился третий ребёнок... Но, в любом случае, Линар сейчас со своей жаждой жизни пытается держаться на высоте. Видимо, чувствует, сколько в него вложено, и не подводит в этом смысле. Так что пока всё хорошо у него.
Из зала: Спасибо большое вам за фильм, очень тронул. Три версии монтажа тут озвучили. Мне интересно, какие сложности были при монтаже? Потому что при съёмках сложности – это можно себе представить, а вот уже после, когда материал был снят, когда все события произошли и дальше уже сам процесс рождения фильма – самый тяжёлый всегда. Какие сложности были самые-самые, чтобы этот материал оживить? Я имею в виду, не оживить, а чтобы «родить»... Простите, в жизнь пустить.
Настя Тарасова: Для Константина Валентиновича это – третий вариант. До этого для меня было уже пять вариантов. То есть очень муторно, правда. Я не знаю, сколько. В течение года я «рожала» это всё или примерно так. Здесь, понимаете, наверное, это уже какой-то более профессиональный вопрос. Для меня это – первый полный метр. Я до этого не снимала такие большие фильмы, в основном 26 минут, то есть короткие метры. Поэтому самое сложное было выстроить историю, чтобы зритель мог смотреть полтора часа не отрываясь, хотелось бы. Поэтому на пятый вариант я уже включила математику в своей голове. Вспомнила, что у меня мама – творческий человек, а папа – физик. Я никогда не пользовалась его мозгами, а тут попыталась включить какую-то математику. И просто вычисляла реальные схемы по минутам, на что, где, какой поворот. Когда я это уже схематически нарисовала и попыталась ещё раз выстроить, тогда и сложилось как-то. В общем, долго всё это было, долго. Для меня было важным сделать зрительский фильм первый раз, а не то, что просто взять и снять какую-то тему, порассуждать о том, как я себе что-то там представляю. Я поняла, что если мне судьба дала такой подарок, где именно по законам драматургии всё разворачивалось в жизни, то зачем я буду из этого возводить какие-то свои философские измышления. Я просто попыталась донести историю так, как она сложилась в реальности. Спасибо, если что-то получилось в этом смысле.
Михаил Бермант: Девочки, спасибо вам большое. Вы сняли замечательный фильм. Я имею некоторое отношение к детским сердцам.
Константин Шаталов: Извините, я должен представить – Михаил Анисимович Бермант, президент благотворительного фонда «Детские сердца», который активно помогает не только нашему Центру, но и многим центрам нашей страны при лечении сложных детей с врождённым пороком сердца.
(Аплодисменты).
Михаил Бермант: Я должен сказать, что ту задачу, которую вы поставили перед собой, вы решили блестяще. Если этот фильм увидит большое количество людей, то отношение может измениться. Я не совсем согласен, что у нас общество не созрело, у нас система не созрела... или наоборот. Не знаю как. Потому что наши средства массовой информации очень часто – это средства массовой дезинформации. Ваш фильм в этом отношении совершенно замечательный. Спасибо вам большое. Спасибо родителям.
(Аплодисменты).
Ирина Шаталова: Спасибо Вам огромное. И спасибо всем! Я так чувствую, что уже девять часов вечера и нам нужно освобождать этот большой зал. Да? Но у нас есть малый зал. Буквально несколько слов, я всё-таки как «ДОКер» скажу. Как раз относительно продвижения этого фильма в массы - у нас есть такая перспектива, вполне реальная, устроить небольшой прокат этой картины прямо здесь. Центральный Дом журналиста сам выступил в роли инициатора этого ограниченного проката. Поэтому мы будем ужасно рады видеть тех зрителей, которые хотели сегодня прийти, но не смоги, тех, которые, может быть, узнают об этом фильме и захотят прийти. Что касается непосредственно «ДОКера», то мы сегодня закрываем уже шестой сезон показов. В связи с этим всех желающих - тех, у кого остались вопросы, тех у кого, может быть, и не было никаких вопросов изначально, в общем, всех пригласить в малый зал и продолжить беседу. Там можно будет перекусить, выпить чего-нибудь за премьеру «Линара» и за закрытие «ДОКера», и за документальное кино в целом. В общем, мы вас всех очень рады видеть прямо сейчас в зале напротив. Спасибо большое.
(Аплодисменты)
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
В этом году состоятся еще два показа «Линара» - так что у вас есть возможность очень скоро составить своё собственное мнение об этом фильме.
ДАТЫ БЛИЖАЙШИХ ПОКАЗОВ:
26 декабря, четверг - 20:50
28 декабря, суббота - 16:00
29 декабря, воскресенье - 16:00
МОСКВА
Кинозал Домжур, Никитский бульвар, д.8а
Стоимость билета – 200 рублей
ОФИЦИАЛЬНЫЙ САЙТ
FACEBOOK
WIKI
