Александр Голубчиков | «Окно в Европу» XXI. Обзор конкурса
До окончания фестиваля «Окно в Европу», проходящего в Выборге, остался один конкурсный день. Самое время подвести итоги и рассказать о самых любопытных фильмах конкурса. Их немного, но они есть.
Нынешний фестиваль обозначил печальную тенденцию, о которой все знали, но старались не говорить об этом широко. А именно: русского кино стали снимать крайне мало. Настолько мало, что из тринадцати фильмов-участников основного конкурса, две картины (если не считать фильм открытия «Дед 005») находились в производстве более двух лет, одна снята почти три года назад, а две закончены в 2012 году, о чем гласят финальные титры. И это из четырех десятков картин, от которых отборочная комиссия получила заявки на участие в фестивале. То есть уровень других лент, очевидно, не дотягивал даже до уровня быть показанным выборгской публике. С чем можно связать подобное положение вещей? Очевидно, с кризисом, который навалился всей мощью в 2008, позакрывав производство многих картин, отрезвив инвесторов, выделявших на съемки бешеные деньги, не требуя, подчас, отчета о содеянном. Казалось бы, прошло уже пять лет с начала кризиса, а последствия до сих пор остро ощущаются.
Но перейдем к кино. Главным открытием для публики и большинства журналистов, стал актер Евгений Ткачук, сыгравший главную роль в картине Сергея Тарамаева и Любови Львовой «Зимний путь». Он изобразил отъявленного мерзавца, выдав актерскую игру на уровне Малькольма МакДауэлла в «Заводном апельсине» (и это не громкое заявление, а констатация факта). На нем, а еще на камере Михаила Кричмана, по сути, и держится эта история, которую, при желании, можно было назвать гей-драмой, но только на том основании, что второй главный герой картины Эрик (в исполнении Алексея Франдетти) относится к гей-тусовке. Дабы не раздражать публику (а картина, по большому счету, совсем о другом), режиссеры показывают это сообщество скорее как клуб по интересам, чем творческую богемную среду, в которой находится место не только актерам и музыкантам, но и работникам скорой помощи. Тут, конечно, находится места и для травести-шоу и для парочки нервных поцелуев, но это скорее штрихи, без которых гей-тусовка в массовом сознании не существует. Фильм-то о дружбе и предательстве, а если копать глубже, то о соприкосновении низшего (герой Ткачука Лёха — бомж, который живет в заброшенном доме и зарабатывает на пропитание воровством магнитол из автомобилей) и обычного среднего класса. Героя Франдетти вполне могла бы сыграть девушка и тогда единственным препятствием для попадания картины в телевизор на канал Россия 1 в воскресный прайм-тайм стала бы грубая (а ругается Леха много и часто) лексика. Попади фильм на какой-нибудь международный фестиваль, его бы, возможно, и не заметили, поскольку для западных фестивалей подобные картины не редкость, а в Выборге лента, которую не взяли на Кинотавр и ММКФ вызвала острый интерес и, надо сказать, вполне заслуженно.
Что же о Ткачука, то в этом году нас ждет два крупных фильма, где он играет главные роли — «Курьер из рая» Хлебородова и «Стартап» Каримова, так что оценить его актерское дарование у широкой публики будет возможность.
Второй картиной, вызвавшей споры и сравнение с которой удостаивался каждый второй фильм конкурса, стал «Деливеранс» — самая короткая (64 минуты) лента конкурса. Она являет собой другую крайность — это абсолютно арт-хаусное произведение (едва ли не единственное в конкурсе, если не считать «ЖЖ», но о нем позже). Режиссер забавляется формами, рисует флешбеки своего героя то имитируя съемку 16 мм домашней камерой, сопровождающей жизнеописание персонажа нарративом, то переключается на видеозапись домашнего бытового Handycam. Банальная история о мальчике, который в шесть лет встретил девочку на восемь лет старше себя, и до тридцати так и не смог жить нормальной жизнью, мечтая о том, что когда-нибудь они будут вместе. По сути, из фильма могла бы получиться замечательная короткометражка, но автор предпочел дотянуть до полного метра, и это самое утомительное зрелище, конкуренцию которому могла составить только «Метель» Глебова (Гордона).
С «Метелью», из титров которой Александр Гордон снял свое имя, надо было поступить просто — положить на полку и забыть. Но продюсеры картины вымучивали монтаж на протяжении двух лет после завершения съемок и в итоге явили публике это тягучее, вязкое зрелище. Зрители толпами уходили из зала, не выдерживая заданного картиной темпа. Показательным моментом показа стала реакция одного из зрителей во время эпизода, в котором герой Григория Добрыгина сначала долго пытался выковыривать половые доски, а потом отпилить от них лишнее, чтобы сколотить гроб. Когда за первой доской дошла очередь до второй, в зале раздался мужской возглас: «Пили быстрее, народ уходит!». Наверное, для Гордона было интересно учинить столкновение города и глухой деревни и современного городского человека и всю беспомощность его существования в условиях, в которых жили люди еще век назад (а, если верить автору, то и до сих пор живут и совсем недалеко от Москвы). Но наблюдать за одним днем из жизни гламурного фотографа в условиях необитаемой русской деревни — испытание практически невыносимое.
Две картины — «ЖЖ» и «Собачий рай» продемонстрировали другую крайность кинематографической условности, поместив своих героев в нарочито простые декорации. В случае с «ЖЖ» создатели не утруждали себя даже возведением стен, фактически, играя спектакль под прицелом кинокамер, чем процитировали всех любителей кинематографической условности в кино, начиная Захаровым и Триером, и кончая постановками на советском телевидении в конце 70-х — начале 80-х годов. Пытаясь поведать свою интерпретацию «Мастера и Маргариты», но упростив все до минимума, создатели ленты побудили часть критиков обвинить их в формализме, хотя, если говорить о форме, что следование ей было выдержано от начала и до конца.
Из той же серии формальности и «Собачий рай╗ Анны Чернаковой. Когда-то ее «Вишневый сад» не ругал только ленивый, а вот в отношении «Собачьего рая» мнения разделились, поскольку автор с первых кадров заявила, что снимает кино не об ушедшей эпохе с реконструкцией (действие фильма разворачивается в 1953 году, когда из лагерей возвращается семья репрессированных), а фильм-воспоминание, для которого построены фанерные декорации. И этим жестом, демонстрируя с первых кадров всю фанерность происходящего, Чернакова мигом отсекла все упреки в недостоверности и искусственности, позволив сосредоточиться на истории. А она оказалась весьма занимательной. По крайней мере, в качестве эксперимента с формой.
Еще одну картину стоит отметить за ее работу с формой — «SEX, кофе и сигареты». Это тот случай, когда форма и содержание, полностью вторичны, о чем автор картины Сергей Ольденбург-Свинцов не стесняется заявлять уже с названия ленты. По сути, это тот же альманах «Кофе и сигареты» Джармуша вперемешку с «Пока ночь не разлучит» Хлебникова (снималось кино Свинцовым последние два года, причем в интерьерах ресторанов тех же владельцев, что и кафе «Пушкинъ»). Однако там, где Хлебников делал комедию, а Джармуш рассказывал историю, Ольденбург-Свинцов устроил «Ералаш» для взрослых на подобие скетч-шоу для канала «Перец», только с именитыми актерами. Лидия Федосеева-Шукшина, увидев новеллу со своим участием, была немало удивлена и раздосадована той компании, в которой ей пришлось предстать.
Опустим кино о тяжелой жизни гастарбайтеров «Она» Ларисы Садиловой и якутскую экспериментальную драму «Лыах» — вольную интерпретацию истории Тургенева «Муму», правда, с менее драматичным финалом, благо снят фильм по книге «Остров Таиланд», и перейдем к финальной части марлезонского балета. Картины, которые претендуют на зрительское внимание — это «Московские сумерки», «Шахта» и «Прозрение».
Нурбека Эгена, снявшего некогда «Сундук предков», после «Калачей» готовы были закидать камнями. Но в прошлом году он снял два фильма — «Пустой дом», принимавший участие в конкурсной программе «Кинотавтра», и «Шахту» — драму о мальчике из шахтерского городка, который остался в России и учит английский язык, в надежде, кто отец, что уехал в США на заработки, участвуя в боксерских поединках, когда-нибудь вернется или заберет паренька с собой. По накалу лента ничем не уступает «Изо всех сил», с той лишь разницей, что роль Сталлоне тут играет Виталий Кищенко. Абсолютно зрительское кино, которое можно было назвать и семейным, если бы не матерная ругань, которую в своей речи частенько употребляют дети шахтеров.
«Прозрение» из другой области. Это традиционный детектив, где есть недобрый следователь и несчастный осужденный, в деле которого не все ясно. В последние дни перед пенсией следователю поручают разобраться в запутанной истории, и он, с грузом собственных проблем и убеждений, принимается за дело. Слепой парень обвиняется в убийстве бизнесмена. Все доказательства на лицо, он был задержан на месте преступления с пистолетом в руке рядом с трупом. Уже отсидел два года, но адвокат настаивает на УДО. Дальше снова игра в форму. Ведь осужденный и убитый оба пользовались одной и той же видеокамерой. Следователь и слепой осужденный вместе смотрят это видео, слепой убеждает следователя, что тот не слеп, но умер или похоронил себя заживо. Все это сопровождается пафосной музыкой из фильмов 70-х годов. Казалось бы, все плохо. Но, если выкинуть из фильма несколько пафосных диалогов, нежнее подойти к музыкальному ряду, то получается добротный детектив, который вырывается за пределы «здесь и сейчас». В конце остается только один вопрос — почему следователь, который вел дело, не ознакомился с вещественными доказательствами? Ведь на пленке было заснято все, включая сам момент смерти потерпевшего (не говоря о других банальных вещах, о которых рассказываю в каждом втором сериале про улицы разбитых фонарей). Но этих мелочей авторы фильма стараются не замечать, решив, что им куда важнее было поговорить о духовном.
Совсем из другого измерения «Московские сумерки». Алена Званцова собаку съела на потусторонних историях. Это ее сценарии лежат в основе фильмов «Я остаюсь» и «Небесный суд». В данном случае она выступила в качестве режиссера, и со свойственной ей небанальностью рассказала очень смешную и трогательную историю о человеке. который умер, но остался существовать в мире живых, появляясь их взорам только после захода солнца. Такого приема не удостаивался ни один из фильмов конкурса. Уверен, что зрительские симпатии будут отданы Званцовой, потому как это живое чистое кино, в котором нашлось место и романтике и юмору. Она не стала утруждать себя какими-то изысками в работе с камерой (да, камера часто «живая», но это не раздражает), спецэффекты просты, если не сказать примитивны, но и они вызывают своим применением у публики добрые смешки, потому как выполнены правильно и к месту. Пожалуй, это самый сбалансированный фильм конкурса, в котором автор четко понимал, что он хочет донести, а продюсер (Рубен Дишдишян), дал автору реализовать ее идеи (благо, работают они вместе уже не первый год)
Осталось два конкурсных показа — «Тяжелый случай» Константина Мурзенко и «Пельмени» Геннадия Островского. Но о них после.
