29.10.2009 11:42
Москва. Завод ЗИЛ. База автоугонщика Хызыра. Нет, это не дежавю, это мы временно перебрались из Подольска в Москву, и ждём, пока вода, которой сейчас в овраге по колено Санаеву и по… не скажу, по какое место мне — не уйдёт.
Все основные сцены на ЗИЛе уже отсняты и сейчас мы снимаем маленькие эпизоды: проезды-отъезды машин, уход с базы геймеров, осмотр базы милиционерами и так далее.
( Рассказываю подробнее. )
Комментирует Павел Санаев
Да, выдумщица наша Лида… Вот уж совсем не помню разговоров про то, что сжигать надо было задние номера, а в печку бросили передние, потому что и передние, и задние номера вообще-то у машины одинаковые. А что касается печки, то она с самого начала была прописана в сценарии, и вот почему. По сюжету Максиму грозит реальная опасность, поскольку он доставил неприятности неким нехорошим людям. Эти нехорошие люди поймали Максима и решили просто убрать его – засунуть в эту печь, пустить газ и дело с концами. И поэтому у наших декораторов с самого начала стояла задача, что при любом раскладе, где бы мы ни снимали, какой бы это ни был объект, там должна быть печка. И я помню, что на одном из первых объектов была настоящая печка, но когда база Хызыра переместилась на ЗИЛ, то ее пришлось строить. И художники-декораторы построили ее сами, и построили настолько здорово, что все думали, что она настоящая: например, там была дверь от настоящей печи, там были какие-то детали от настоящей печи… Она, правда, была не столько муфельная, сколько обычная газовая печь, но мы ее по привычке называли «муфельной».
Лебедь (Борис Тенин) и Хызыр (Магомет Костоев)
Но потом возник вопрос, а для чего этим нехорошим людям самим нужна такая печка на базе, если они занимаются угонами машин? Мы же эту печку должны как-то заявить. И тогда решили, что в ней от угнанных машин сжигают алюминиевые номера. И первый кадр на базе Хызыра начинался именно с того, что горит пламя, бросают номера в поддон, закрывают дверь, потом камера поднимается на стекло этой двери, за стеклом бушует пламя, а в отражении появляется въезжающий на базу джип... Довольно красивый кадр, который вы обязательно увидите в кино. Мы еще пытались заснять, как горят собственно автомобильные номера, но из этого ничего интересного не получилось, поэтому этот кадр в фильм не вошел.
Сергей Чирков (Вампир) и Алексей Бардуков (Максим) на съемочной площадке
Что же касается того, что наши операторы не отражаются, то, к сожалению, это не правда. Поэтому Лида могла бы смело подставлять им шею. Операторы отражаются, и очень часто отражаются, а уж в машинах так вообще постоянно… И не только операторы, но и вся съемочная группа. Но на этот случай нас всегда выручает компьютерная графика. У нас в фильме, наверное, кадров восемь, которые проходили через обработку компьютерной графикой, где вся задача сводилась к тому, чтобы убрать вот эти отражения группы. Для этого специалист по графике, который всегда присутствовал на площадке, снимал на фотоаппарат поверхность машины, в которой отражались операторы или группа, и так образом получал текстуру этого бока автомобиля. И потом, уже у себя в компьютерах, графики замазывали эти места тем материалом, который они подготовили.
Павел Санаев и Борис Тенин
А про моторчик я что-то не помню. Но, видимо, это был моторчик от ЗИЛа… Кстати, про технологии ЗИЛа я уже рассказывал, в частности, я рассказывал про земледельческий цех… Но мне еще довелось побывать и в литейном. Сказать по правде, выглядит это, как Мордор во «Властелине колец»... Низкие потолки (ниже двух метров), металлический пол, выложенный железными плитами, в которые уже въелась сажа. Причем видно, что эти плиты лежат там с сороковых годов. И везде по цеху стоят контейнеры, в которых лежат детали от коробки передач, мотора и т.д. Проходишь дальше и видишь такую картину: из стены едут крюки… Причем крюки такие, как показывают в фильмах ужасов. И на этих крюках выезжают отлитые детали, человек их подцепляет какой-то хренью, сбрасывает в контейнер… И вот во всем этом цеху работали два или три человека, покрытые какой-то металлической пылью, в касках с фонариками, как у шахтеров… Очень им сочувствую – это действительно каторжный труд.
