Борис Новиков | TIFF 2014: Отцы, дети, любовь и коммунизм
Тема отношений родителей и детей — вечная. Так уж мы, люди, устроены, что истинным нам кажется то, что происходит с нами здесь и сейчас, а не потом и вон там. Это не просто нормально — пожалуй, наоборот было бы куда более дико и странно. Отсюда и неослабевающий интерес к этой теме среди тех, кому есть что сказать, не говоря уже о тех, кому сказать нечего, а очень хочется. То ли мне везло, то ли программный директор Международного кинофестиваля в Тромсё намеренно следовал этим курсом, но абсолютное большинство отсмотренных мною картин — именно об этом. Даже от фильма-открытия тургеневским духом веяло за версту.
«Я ничья*» Кьеля-Аке Андерссона рассказывает до сих пор полагающуюся нестандартной историю отца-одиночки. Жена ушла от него в одночасье — не потому, что дурно с ней обращался или, скажем, не пропускал ни одной юбки. Просто ушла, сиюминутно, в ночь, оставив позади не только ошарашенного таким внезапным ударом мужа, но и так ничего и не понявшую пятилетнюю дочку. На протяжении шести лет муж, которого, кажется, так ни разу никто и не называет по имени, пытается быть отцом своему ребенку, но ноша эта ему одному не по плечу. Герой медленно, но верно начинает спиваться, вцепившись как клещ в свое неудачливое прошлое; ему казалось, что это якорь, удерживающий его на воде, но на деле это было камнем на шее. И никто — никто! ни бывшая теперь уже супруга, ни родители, ни брат! — не пытаются поддержать его, а только накидывают верху мешков с песком: тони уже, дурак, тони скорее, ты всё равно ни на что иное не способен. Немудрено, что в конце концов он действительно начинает тонуть.
Скорее всего, зрителям, которым в жизни повезло, покажется, что из них старательно выжимают слезу. К несчастью, тем, кому пришлось столкнуться с алкоголем в семье, множество сцен из этой ленты рванут по сердцу тупым и ржавым ножом, настолько метко и узнаваемо подано поведение такого вот отца, чей корабль дал течь и пошёл ко дну бутылки. Микаэль Персбрандт выдает сильнейшую игру, завораживающую настолько, что порой от экрана хочется отвернуться или хотя бы просто перестать ему верить. Отнюдь не теряются на его фоне и юные исполнительницы роли его дочери — Ида Энгволл (Лиза в 5 лет) и Сага Самуэльсон (Лиза в 11 лет). Вообще, девочка здесь — самая сильная личность, верная и любящая, но тоже отнюдь не железная, что придаёт ей исключительную хрупкость, несмотря на общую крепость характера.
Особую — и довольно странную, надо сказать, — атмосферу событиям картины сообщает идеологический фон: действие фильма разворачивается в конце семидесятых, когда в Швеции цвели коммунистические настроения. Трудно сказать, является ли стремление к социалистическому будущему определяющим фактором в сознании героев, но большинство сцен, в которых это самое стремление проявляется, — скорее юмористические, нежели драматические.
И тут я плавно перехожу к еще одной картине, которая отмечена печатью советского наследия. К проблеме отцов и детей она отношения не имеет, зато СССР времён хрущёвской «оттепели» играет в ней действительно ключевую роль. Финская лента «Август-чаровник*» — это комедия, которую легко и непринуждённо можно отнести к фарсу чистой воды, и вряд ли режиссёр Тару Мякеля за это обидится. Опережая события, скажу, что коммунистическая идеология здесь главным образом ограничитель, препятствие, которое, по законам драмы, героям следует преодолеть, чтобы достичь поставленной цели, а уже потом — комедийный элемент. Глумежа над прошлым нашей страны не наблюдается, хотя дружеское подтрунивание, безусловно, имеется в наличии.
1962 год. Хельсинки. На фестиваль молодёжи прибывает делегация чехословацких музыкантов, прошедших строжайший идеологический инструктаж: водку не пьянствовать, безобразия не нарушать, вести себя исключительно прилично и не позорить страну. В составе делегации — саксофонист Ян, который двадцать лет назад влюбился в местную жительницу, но уехал домой и — опять-таки, по объективным идеологическим причинам — не написал ей ни одного письма. Оказавшись в городе, где испытал настоящую любовь, Ян немедленно приступает к поискам былой возлюбленной, Эльзой, ныне — хозяйки магазина шляп, работающей на полставки гадалкой (эта её подработка популярна в столице Финляндии настолько, что к ней посоветоваться заглядывает сам президент). Глава делегации — молодой парень по имени Адам, этакий замполит от гражданского населения, — изо всех сил пытается вернуть разум рехнувшемуся от любви саксофонисту, но знакомится с племянницей Эльзы и...
Чего тут только нет, помимо чудесной любовной истории и совершенно невероятной Кати Оутинен. И чарующий, предчувствущий свою скорую кончину джаз, и толстомясый шеф полиции, страдающий от любви к собственной домработнице, и парочка убойной силы камео, самое спокойное из которых — появление самого Юрия Гагарина (речь идёт о персонажах разумеется). Кстати, интересное наблюдение: не только наши с вами соотечественники, углядев в иностранном фильме знакомую местность, начинают радоваться, гоготать и тыкать пальцами: потомкам викингов подобная реакция на норвежские локации в, как раньше говорили, импортном кино тоже свойственна.
Фильм был бы очень хорошим, не будь он настолько предсказуем даже в плане шуток; впрочем, это не шпионский роман, в конце концов. Как говорится, расслабьтесь и получайте удовольствие — если не от истории как таковой, то хотя бы от блистательной актёрской игры Кати Оутинен, этакой финской Инны Чуриковой. Кино, может быть, не покажется таким уж смешным, что для фарса несколько странно, зато романтики здесь — хоть ложками ешь и добавки проси.
