Пока я собираюсь с мыслями и готовлю продолжение описания своих впечатлений от программы «Окна в Европу», случился эфир на LifeNews, где я в подробностях за 20 минут рассказал про самые интересные фильмы программы фестиваля. Это не значит, что другие фильмы не заслуживают внимания, но эти, что называется, особенные.
Поскольку итоги фестиваля уже подведены, дальнейший обзор конкурсной программы имеем смысл разделить на фильмы, которые получили награды или, по каким-то причинам, были обделены жюри и зрителями. И в том, и в другом случае, есть поводы для обсуждения, почему случилось так, а не иначе.
( Два фильма-победителя, победа которых не бесспорна )
Основной конкурс фестиваля "Осенние премьеры" по традиции представляет фильмы, которые, по каким-либо причинам не попали на другие отечественные фестивали. В "Выборгский счет", помимо фильмов основного конкурса и конкурса копродукции, попадают фильмы, которые побеждали в других российских фестивалях, потому в Выборге состоялись показы "Братьев Ч" о братьях Чеховых (победитель фестиваля "Зеркало") и "Без кожи" Владимира Бека, который победил в фестивале дебютов "Движение".
Фильмов за четыре конкурсных дня было показано больше двадцати, но я, в первую очередь, постараюсь рассказать о лентах основного конкурса и начну с небольших порций.
( О фильмах «Сын» и «Вкус Америки» )
Вторая часть обзора конкурса будет короче. Фестиваль сам по себе небольшой - 10 фильмов в основном конкурсе и еще семь в детском, но от детской программы меня бросало в дрожь. Хотелось увидеть "Дар" (бывшая "Моя бабушка - ведьма", которую продюсировал Алексей Герман-ст) и еще раз посмотреть чешскую "Поездку к морю", но "Дар" участвует в фестивале "Окно в Европу", а "Поездку к морю" отборочная комиссия фестиваля, к сожалению, не смогла получить по причинам скорее курьезным, чем техническим.
Итак, в финале обзора три ленты: "Книга" Ербола Жумагулова (Казахстан), "Дядя" Рашида Маликова (Узбекистан) и "История Люка" Алонсо Майо (США).
( Фильмы, которые меня приятно удивили )
Последнюю неделю провел в Иркутске, где проходит девятый Международный фестиваль театра и кино "В кругу семьи". Иркутск принимает фестиваль впервые, до этого пять лет он проводился в Екатеринбурге и Свердловской области. Цель фестиваля, который проводится в рамках одноименной общенациональной программы - пропаганда семейных ценностей (отсюда и установка памятников святым Петру и Февронии, и работа над мультфильмом "Сергий Радонежкий"). А потому и фильмы на фестиваль отбирались по принципу - больше духовности и семейных ценностей. Надо сказать, что перед отборщиками стояла непростая задача. Вроде о семейных ценностях должны снимать много, как и детского кино, но не всякое детское кино годится для фестивалей, как и не всякий фильм о семейных ценностях или инвалидах, в чем зрителям фестиваля пришлось убедиться на собственном опыте.
Про некоторые фильмы, как "Она" Ларисы Садиловой, "Стыд" Юсупа Разыкова или "Илоило" Энтони Чена, мы уже рассказывали, поскольку они были представлены на других российски фестивалях ("Окно в Европу", "Кинотавр", "Дух огня" и "Меридианы Тихого"), а потому остановимся на картинах, которые на отечественных киносмотрах еще не были представлены.
( Несколько хороших и не очень фильмов )
В конце августа в Калининграде пройдет второй фестиваль короткометражного кино «Короче» — молодой, во всех смыслах, фестиваль, который, тем не менее, делает очень профессиональная команда. Конкурсная программа пока не объявлена, хотя уже есть информация, что «Сталинград» Арсения Сюхина (aka НК-читатель Tyler Darden) в конкурсе участвует. Так вот, я решил вспомнить фильм, получивший в прошлом году главный приз фестиваля. Это фантастическая комедийная лента «Спаситель». На Землю движется кусок Солнца, конец света настанет через час. И вдруг, в опустевшем торговом центре появляется неожиданный посетитель.
12 и 13 июля сего года в Санкт-Петербурге прошел очередной "СТАРКОН" (версия 2014). Крупнейший российский фестиваль фантастики, комиксов, фильмов, сериалов, видеоигр, космонавтики. Было много презентаций, гостей (писатели - Мария Семенова, Дмитрий Громов; космонавт - Олег Борисенко), и, конечно же, косплеев. К сожалению, на фестивале побывать не удалось, но все же, из огромного количества фотографий профессионалов и любителей (спасибо им за это) - можно составить небольшой отчет.
В Вологде закончился пятый фестиваль европейского кино «Voices», в основном конкурсе которого принимают участие дебютные работы (первый или второй фильм) режиссеров, а в параллельных программах проходят показы лучших европейских фильмов минувшего года (программа «Европейский экспресс»), фильмов для детей и юношества, а также в отдельной программе демонстрируется подборка лучших картин одной из европейских стран (в этом году такой страной стала Великобритания).
Успеть посмотреть все фильмы программ и поучаствовать во всех мероприятиях фестиваля было физически невозможно (одновременно в кинотеатре «Салют» проходило три показа различных программ, и это не считая показов в вологодском Кремле и мастер-классов, проходивших в рамках «Пикника Voices» в соседствующим с с Кремлем парке), поэтому я для себя поставил цель ознакомиться с конкурсной программой трех первых дней и, по возможности, надышаться вологодским воздухом и осмотреть окрестности, благо вокруг Вологды немало достопримечательных мест).
Вологда меня пленила. Чистый, опрятный городок, в котором сохранилось (и поддерживается в хорошем состоянии) достаточное большое количество деревянных домов, малоэтажный, не изуродованный советскими и постсоветскими стройками центр города (правда, от шестидесяти храмом осталось чуть больше двадцати, но, как известно, за все надо благодарить товарища Сталина), город очень культурный во всех смыслах — множество велосипедистов, маленькие уютные хипстерские кофейни и малая вероятность встречи с деклассированным элементом и молодыми людьми в спортивных костюмах и бутылочкой пива (хотя и те, и другие встречаются).
Впрочем, это все не имеет никакого отношения к кино, за которым я приехал в Вологду, а потому вернемся к заявленной теме.
( А теперь про кино )
Почти все уже сделали свои прогнозы, так что пора озвучить и свои предположения.
Нечем с самого зрительского фильма "Звезда" Анны Меликян. Скорее всего ему достанется приз жюри кинопрокатчиков. У фильма есть все шансы собрать хорошую кассу, у него очевидный прокатный потенциал, с одним лишь замечанием - фильм надо сократить до 95-100 минут. Тогда будет в самый раз. Сейчас он идет более двух часов и это в какой-то момент начинает утомлять. Хорошая, хотя и немного предсказуемая в отношении финального твиста история о двух девушках, одна из которых которая хотела добиться совершенства и стать кинозвездой, а другая, найдя себе мужа-олигарха, в друг, оказалась у разбитого корыта. Легкое, немного гламурно-московское, но очень живое кино, совсем непохожее на странные артовые работы Анны Меликян прошлых лет. В кино найдутся цитаты из из "Русалки" (героиня полфильма плавает в аквариуме, уставновленном в центре ночного клуба), и из "Рискованного бизнеса" (та же героиня, почувствовать близость свершения мечты, изображает знаменитый танец Тома Круза в пустой комнате), в нем есть и Гоша Куценко, и дебютирует сын Олега Табакова Павел - свежее лицо, у которого может случиться лучшее кинематографическое будущее, чем у его старшего брата Антона.
Второй претендент на этот приз - криминальная комедия, снятая в жанре роад-муви "Ч/Б" Евгения Шелякина. Бодрое, напичканное остроумными диалогами и цитатами, снятое выходцами из различных команд КВН, но при этом сделанное с душой и пониманием вопроса. Насыщенный узнаваемыми лицами актерский состав, разумный хронометраж и актуальная тема межнационального конфликта, выросшего на пустом месте.
Возможно, правда, что лауреатом станет "Кино про Алексеева" Михаила Сегала, но у него для зрительского успеха куда меньше составляющих. Лента рассказывает о послевоенном поколении, которое в конце 60-х до середины 70-х составляло бардовское движение, сочиняло зачастую лишенные всякого смысла песенки под гитару, не имевшее собственного мнения и частенько используемого КГБ в качестве доносчиков и, возможно, агентов влияния. Лента снята стильно, имеет мощный финальный твист и выставляет Андрея Тарковского демагогом. В нем даже присутствует пунктирная лирическая линия, но вот с четкой авторской позицией, ради которой все и задумывалось, возникает проблема - автор пока нес ее через фильм, успел порядком расплескать и разбавить водой, отчего оно получилось несколько невнятным и требующим интерпретации.
Основных претендентов на главную женскую роль в этом году двое - Александра Ребенок, сыгравшая в ленте Светланы Проскуриной "До свидания мама" и Наталья Суркова, сыгравшая "Маму" в фильме Юрия Быкова "Дурак". Первая сыграла современную Анну Каренину в немного вымученной киноадаптации пьесы Василия Сигарева, закованной в интерьеры безликих домов современных представителей среднего класса. Ей пришлось изображать все грани чувств - от любви до ненависти, от болезни до радости, горечи расставания и новой встречи со своим сыном. По рисунку это самая яркая и многогранная роль из всех, что были в конкурсной программе, и со всеми проявлениями этих чувств актриса справилась на пятерку, а потому победа весьма вероятна.
Любимая актриса Дмитрия Месхиева Наталья Суркова у Юрия Быкова сыграла губернаторшу уездного города N (в которой по коду 71 региона угадывается Тула, хотя таковым можно назвать любой уездный город), которая в день своего юбилея сталкивается с сообщением, что в течение ближайший суток в ее городе может рухнуть общежитие, в котором проживает 830 человек, а поделать с этим она, по сути, ничего не может.
С мужскими ролями все не так однозначно. Если в прошлом году претендент был один - Константин Хабенский, то в этот раз почти все кино "женское", но и в лентах снятых мужчинами ярких мужских ролей мало. Вариантов также два: Константил Лавроненко, сыгравший в фильме Нигины Сайфуллаевой "Как меня зовут" биологического отца одной из девушек, и Артем Быстров, исполнивший заглавную роль сантехника в "Дураке". Лавроненко - любимый актер Звягинцева, и тут может быть два варианта - или ревность, что сыграл не у него, или, напротив, какое-либо пристрастие.
Лучший дебют, вне всякого сомнения, у Ивана И. Твердовского. Фильм, в отсутствие конкурентов вроде "Дурака" и "Испытания", мог бы претендовать на гран-при, но, скорее всего, жюри ограничится дебютом. Работа очень крепкая, снятая в лучших традициях "Чучела" и "Вам и не снилось", хотя, финал вызывает ряд вопросов, на которые режиссер не нашел или не хотел давать однозначного ответа.
О претенденте на лучший сценарий я уже писал - это Любовь Мульменко, которой можно давать за совокупность заслуг, но, по моему личному мнению, лучше всего у нее получилось рассказать историю "Как меня зовут", хотя в "Комбинате Надежда" и "Еще один год" сценарная основа ничуть не хуже, а в случае с "Комбинатом" даже, пожалуй, острее - ряд критиков даже усмотрели в нем популярный еще пару лет назад слоган "Пора валить", который, правда, сегодня рассматривается несколько под иным углом. Хотя фраза "Где родился, там и пригодился", произнесенная отцом главной героини, залом была принята в очень конкретном контексте.
Награда за лучшую музыку (приз, который, вероятнее всего, в ближайшие годы будет переформулирован в "лучшее звуковое решение"), очевидно, достанется Алексею Айги за работу над фильмом "Испытание" - музыки в фильме немного, вся картина построена в основном на использовании шумовых эффектов, но это безусловная победа автора. Точно как и операторский приз достанется, вероятнее всего, Левану Капанадзе за то же "Испытание".
А вот с гран-при и лучшим режиссером все непросто. Призы, очевидно, распределятся между Юрием Быковым и Александром Коттом. И тут все будет зависеть от того, какие критерии оценки для себя установил Андрей Звягинцев. Если для него важнее авторское высказывание, то, несмотря на некоторую лубочность и наигранность, главным призом отметят "Дурака" - этакую анти-версию "Ревизора", когда все общение проворовавшихся чиновников происходит, практически, на глазах главного героя, и он, по сути, не задавая им никаких лишних вопросов, инициирует откровенный разговор власть придержащих о том, кто с кем чью руку моет, сколько откатывает и сколько себе отпиливает. По сути, где-то в этой плоскости лежит и "Левиафан" Звягинцева, который будет показан на закрытии фестиваля. И если критерием оценки будет гражданская позиция, то конъюнктурный "Дурак" будет отмечен гран-при.
В противном случае, если определяться будет не столько выказывание, сколько режиссерский подвиг и умелое использование выразительных средств и киноязыка, то лучшим фильмом станет романтическая история без слов "Испытание" Александра Котта, который с минимальным бюджетом, но воспользовавшись полной творческой свободой, дарованной ему продюсером Игорем Толстуновым, смог сотворить кино, построенное исключительно на чувствах. Это абсолютное, тонкое, поэтическое кино, в котором, по сути, любое слово, если бы оно было произнесено, разрушило этот хрупкий магический мир.
Впрочем, это лишь мое оценочное суждение. А жюри огласит свой вердикт буквально через час.
Конкурсная программа подходит к концу, в принципе, уже понятен расклад победителей, а потому хотелось бы вкратце пройтись по конкурсным фильмам, рассказать что к чему и обозначить тенденции.
Начнем с тенденций. В конкурсе становится все меньше "академического" кино. Киноязык сильно изменился. Если в прошлом году предпочтение было отдано снятому в классической манере "Географу", отмечен актерский состав, по сути, телевизионной "Жажды", и за бортом оставлен еще один снятый размеренно "Стыд", то в нынешнем конкурсе фильмов, которые были бы сняты "по канону" практически не наблюдается. Исключение, пожалуй, составляет "Испытание" Александра Котта, но это визуальное пиршество, каждый кадр которой можно вешать на стену, и такое кино также сложно отнести к традиционному, тем более, что снято оно без сов.
Академичным с позиции фестивального кино можно считать работу Ангелины Никоновой "Велкам хом" - лирическую комедию о жизни эмигрантов в Нью-Йорке. Выходцы из стран бывшего Советского Союза, по разным причинам покинувшие родину в поисках лучшей жизни, пытаются пустить корни на американской земле, привыкшей за годы своего существования к этим многочисленным попыткам. Никонова по традиции уже с снимает на фотоаппарат, но на этот раз на созвучный ее фамилии Nikon - шутка продюсеров, которая осталась почти незамеченной. Работа сделана на уровне европейского фестивального кино и во многом по этой причине ему ничто не светит в конкурсной программе фестиваля - слишком уж он другой, если не сказать чуждый.
Как ни странно, но большинство фильмов конкурса, имеют высокие шансы выйти в прокат (правда, для этого придется подогнать их под требования нового закона, запрещающего употребление нецензурных выражений с экрана). Фестивальное кино находится в поисках более широкого зрителя, режиссеры все меньше занимаются графоманией и все больше стремятся донести свои мысли до окружающих, что требует от них, возможно, чуть больших усилий, но результат на лицо. "Еще один год" Оксаны Бычковой уже заявлен к прокату компанией "Люксор" (в прошлом году они достаточно успешно прокатали "Интимные места"). Еще четыре фильма берется донести до зрителя компания Utopia pictures, но пока переговоры ведутся, не раскрывается, какие именно (скорее всего "Комбинат Надежда" будет в их числе). Очевидный прокатный потенциал присутствует у "Звезды" и "Ч/Б", показанных в последний конкурсный день. По большому счету, мимо зрителя пройдут лишь документальный фильм Тамары Дондурей "21 день" (как минимум, потому что фильм оказался довольно сырой и беззубой ученической работой. Ну и, конечно, из-за отсутствия подготовленной почвы для проката документального кино), "Спроси меня" Веры Харыбиной (псевдодокументальное кино, снятое в жанре интервью, в котором актеры разыгрывают этюды, изображая гастарбайтеров - идея забавна сама по себе, но все документалисты, по сути, делают то же самое) и "Белая белая ночь" Рамиля Салахутдинова (несмотря на четкую гражданскую позицию режиссера и острую заявленную тему о разрушении памятников архитектуры для строительства на их месте офисных зданий и элитных жилых домов, фильм слишком затянут. Поскольку постановка выстроена по принципу квеста, она изобилует посторонними персонажами, которые, конечно, олицетворяют типичных обитателей города на Неве, но в процессе просмотра остро ощущается их ненужность в кадре, поскольку они ничего не привносят в сюжет).
Изобилие женского кино, о чем так много говорили в преддверии фестиваля. как ни странно, дало больше шансов кино "мужскому". Пускай говорят, что женщин обижать не рекомендуется, но когда они в большинстве, мужской взгляд на кино оказывается тем более ценным.
Главной заслугой нынешнего Кинотавра можно назвать открытие для зрителя имени сценариста Любови Мульменко, которая имела отношение к написанию скриптов трех конкурных картин. Лучшим, на мой взгляд, из них стал "Как меня зовут" Нигины Сайфуллаевой, в которой очень четко выстроена структура, персонажи в процессе фильма почти радикально меняются. Но главным достоинством этого сценария является то, что ц сценариста получилось преодолеть главную проблему российского кино, так называемую "болезнь второго акта". Это чуть ли не первый фильм, в котором после завязки вдруг случается событие, никаким образом не заявленное во вступительной части, которое дает мощный толчок для развития сюжета. Традиционно в русском кино все иначе - мы с первых кадром понимаем, что происходит, случается предсказуемое действие в кадр, с которым персонажи в течение всего остального фильма до развязки пытаются справиться. У Мульменко же получилось сделать все иначе и, похоже, это делает ее главным претендентом на получение награды имени Григория Горина за сценарий в этом году.
Рассказ о других претендентах на награды в следующей публикации.
В прошедший четверг состоялось торжественное закрытие фестиваля «Дух огня», победители определены, но я все-таки завершу рассказ о фильмах конкурсной программы, тем более, что не обо всех победителях я успел рассказать.
Хамелеон Азербайджан, Франция, Россия, режиссер Руфат Гасанов, Эльвин Адыг Озел
В намерении продать отчий дом, в родную деревню из города приезжает молодой человек. На совершение сделки у него три дня, за которые ему нужно найти покупателей и оформить все бумаги. Так выходит, что он — единственный человек в этой местности, кому дом не навевает никаких воспоминаний — для него это лишь объект недвижимости.
Из этой истории вполне можно было сотворить что угодно — от фестивального хита до романтической комедии, но не случилось. Представьте себе картину, в которой на 74 минуты экранного времени (считая титры) всего лишь 52 склейки! Фильм снят долгими, чаще всего общими с средними планами, как правило, на статичную (причем, только в половине случаев она была закреплена на штатив) бытовую цифровую камеру (что особенно заметно на большом экране) за шесть дней и 10 000 долларов. Если принять во внимание эти обстоятельства, а также то, что в кадре, за единственным исключением, нет актеров, а режиссерам приходилось какие-то сцены снимать, зная, что потом им придется спасаться бегством от полицейских, то крайне сложно представить себе кино, отличное от того, что получилось у его авторов — медитативное, почти документальное. Выходцы из Азербайджана узнавали в нем типичные деревни и типичные же для страны проблемы.
По признанию Гасанова, сценария у фильма не было, просто каждый день заканчивался тем, что его авторы сочиняли, в какому направлении история будет разворачиваться дальше. По сути своей, этот фильм и есть тот самый арт-хаус, который так любят уставшие от конъюнктурного кино прожженные кинокритики. Очевидно, отборочная комиссия фестиваля Локарно, где фильм участвовал в параллельной программе «Режиссеры настоящего», состоят именно из таких людей.
После окончания работы над фильмом, Гасанов познакомился с продюсерами Юлией Мишкенене и Бакуром Бакурадзе и уже успел смонтировать для них «Интимные места» и «Энтропию». Бакурадзе и Гасанов, похоже, нашли друг друга. У Гасанова появился хороший наставник, а у Бакурадзе — прекрасный режиссер монтажа.
Ленинград США, Россия, режиссер Игорь Вишневецкий
Игорь Вишневецкий решил по-своему ответить на провокационный вопрос из школьных учебников, озвученный телеканалом «До///дь», собрав, кажется, всю возможную кинохронику осады города не Неве, перемежав ее постановочными эпизодами о жизни пары средних лет, выживавшей в блокадном Ленинграде. Эксперимент, прямо скажу, смелый. Фильм включает в себя и пропагандистские фильмы и радиопередачи, и довольно странные филологические исследования о родстве народов и языков, включающие в себя крепкие матерные выражения, из-за чего собравшаяся в зале интеллигентная публика, вдруг, стала резко покидать показ. Можно предъявлять много претензий к картине — она кажется немного вымученной и избыточной, все-таки два с лишним часа для авторского высказывания — это немного слишком и некоторыми эпизодами вполне можно было пожертвовать. Интеграция в хроникальное видео игровых эпизодов, по логике, нужно было делать с большим тщанием, применяя фильтры и эффекты, которые бы делали картину не только черно-белой, но и стилизованной по качеству — в этом случае ощущения некоторой искусственности, удалось бы смягчить.
Йозгат-блюз Турция, Германия, режиссер Махмут Фазыль Джошкун
Новое турецкое кино — это не только Нури Бильге Джейлан, хотя, очевидно, что для Махмута Фазыля Джошкуна, его работы являются, если не примером для подражания, то, как минимум, призывом к действию. Сам режиссер определяет свою работу, как фильм о несостоявшемся человеке, который отчаянно не хочет признавать, что он уже не так молод, как был когда-то, хотя, несомненно, это фильм прежде всего любви — к своему делу, к музыке, к женщине, к жизни. в конце концов. Это в меньшей степени фестивальное кино, чем большинство представленных на «Духе огня». Есть в этом фильме что-то от «Быть Льюином Дэвисом». Очевидно, картины создавались Джошкуном и Коэнами почти одновременно, и говорить о плагиате не приходится, тем интереснее, что столь разные режиссеры на разных континентах обратились к теме выбора между творчеством и заработком, причем Коэны говорили о музыканте много младше их, в то время, как Джошкун решил проанализировать мировоззрение человека, старше себя на 12 лет в общении со своим поколением.
Семейная история Китай, режиссер Цуй Цзянь
История одной семьи, которая охватывает три эпохи современной истории Китая. Мать семейства во времена культурной революции считалась одной из самых красивых женщин, у нее было большое будущее в замужестве за сыном высокопоставленного офицера. Но она была сослана в провинцию Сичуань за исполнение песни «Упущенное время», написанной под влиянием британской поп-культуры, не соответствовавшей государственной идеологии Китая в 1972 году, а влюбленного в нее солдата отправили на службу родине. Долгие годы он искал свою возлюбленную, пока не нашел ее в этой глухой деревне. Они прожили вместе недолго. У них родился сын Чжун Хуа, благодаря нечаянной детской шалости которого случайно вскрылась тайна его отца — все годы разлуки он работал на разведку и это было соломинкой, которая сломала спину верблюду. Мать не смога жить под одной крышей с человеком, который продолжал служить стране, которая сломала ее жизнь. Семья распалась. Сын вырос одаренным музыкантом. И воспоминание его детства, пронесенные сквозь годы, позволили ему вновь обрести семью, которую, казалось, он давно потерял.
И если говорить об итогах, то, может быть, кому-то покажется странным, что фильм «Илоило», с таким успехом прошедший по фестивалям всего мира, не был отмечен на «Духе огня». Это прекрасное кино, во всех отношениях и картина с легкостью могла взять один из главных призов, но у фильма Энтони Чэня за прошедший год было так много наград, что было решено отметить ленты, не участвовавшие или не отмеченные на других международных смотрах.
В Ханты-Мансийске весна! Это, конечно, не московская весна-весна, где совсем растаял снег — тут снега еще по колено, на улице -7, но после празднования Масленицы начали хотя бы убирать с улиц Новогодние ёлки (правда, напротив торгового центра Гостиный двор нарядная красавица еще стоит, но, чувствуется, недолго ей осталось. В общем, весна! Хорошо, что не -30, как было еще десять дней назад — и то хлеб! Вероятно, воздух нагрел Дух огня. Других причин я не вижу.
Фестиваль уже близится к завершению, остался один день конкурсных показов, так что пора продолжать рассказывать об увиденом.
Едкий Иран, режиссер Киараш Асадизаде
Фильм начинается с ползущего по больничному полу безногого мальчика, который, преодолевая неудобство, стремится добраться до двери ординаторской, чтобы подсмотреть за тем, как будет переодеваться медицинская сестра. Само собой, паренька застукают за этим занятием, сестра милосердия поднимет скандал. С самого пролога режиссер решил донести до зрителя, что на протяжении всего фильма нам предстоит слушать истеричные вопли и подглядывать за семейными ссорами. Так оно и есть. Асадизаде выбрал любопытную форму повествования. По сути его работа — это альманах, все персонажи которого как бы передают эстафетную палочку друг другу и мы, следуя за героями, наблюдаем экранизацию утверждения Льва Толстого о том, что все счастливые семьи счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. В итоге, пройдя семь кругов иранского Дантова ада мы возвращается, что логично, к человеку, с которого вся история и начинается - врача клиники. Форма, в которой рассказана история, любопытна, но не более того.
Зимняя сказка пролетариата Германия, режиссер Юлиан Радельмайер
Как и заявлено в названии, это сказка о трех грузинских гастарбайтерах, которые устраиваются на работу уборщиками в немецкий дом, где готовится прием по случаю открытия выставки современного искусства, но когда начинается прием, их запирают в каморке на чердаке без еды и воды и там троица вынуждена развлекать себя байками о классовом неравенстве, самая запоминающаяся из которых, пожалуй, история о рабочем с завода в Донецке, который изготавливал винты, на которыми скрепляли все в СССР. Однажды он отправился в московское министерство требовать улучшения условий труда, но, поскольку умудрился своим появлением прервать спиритический сеанс в вызыванием духа Екатерины Великой, его в министерстве никто и слушать не захотел. Сказка, само собой, абсурдистская, с элементами театрализованного представления (о чем свидетельствует и разделение картины на акты, подобно пьесе). Но если авторы и хотели над чем-то посмеяться, то вышло у них это натужно и лишь слегка иронично. Отметить в этой работе, впрочем, хочется то, что фильм снят студентами берлинской киношколы и это не выглядит, как ученическая работа, а вполне самоценное произведение с элементами авангарда.
Что и требовалось доказать Румыния, режиссер Андрей Грушницкий
Иной, нежели чем у немецких студентов, взгляд на советское прошлое. Румыния, 1984 год. Талантливый математик не может опубликовать на родине свою работу, посвященную функциям, благодаря которой может случиться прорыв в вычислительных алгоритмах сжатия данных (а в те времена все научные работы до публикации проходили специальные комиссии на предмет их стратегической ценности). Отчаявшись дождаться публикации на родине, он отправляет работу другу и статья появляется в ведущем американском научном издании. Румынский ученый оказывается под колпаком спецслужб и закручивается история о дружбе и предательстве.
Авторы, очевидно, для достоверности, хотели продемонстрировать приметы поздней советской эпохи, которые, по сути, уже предвещали распад соцлагеря - продукты в столах заказов, сдачу интеллигенцией бутылок в пунктах приема вторсырья и прочие прелести советского быта, но проблема в том, что глядя на это, возникает ощущение, что у авторов было намерение очернить то время, в котором, несмотря на все перечисленное, были и светлые моменты. Фильм же снят в черно-белой гамме и демонстрирует все больше серость быта. Несмотря на наличие детективной составляющей (ведь за героями ведется слежка, проводятся тайные обыски), спокойное повествование оставляет зрителя не столько безучастным, сколько равнодушным наблюдателем, оставляя до конца лишь интригу - получится ли отправить с уезжающей в другую страну подругой детства вторую, не менее прорывную, научную публикацию.
Впрочем, помимо просмотра кино, программа фестиваля насыщена и иными культурными событиями. Студенты Сергея Соловьева продемонстрировали восхитивший всех зрителей свою версию чеховской "Чайки" в постановке Греты Шушчевивутэ, сам Сергей Соловьев открыл выставку "Жизнь со скоростью 1/100 секунды", где представил результат своего главного хобби - фотографии.
Кроме того, на фестивале "Дух огня" состоялась презентация книги "Балабанов" изданной журналом "Сеанс", в которую вошли публикации разных лет, посвященные творчеству Алексея Балабанова. Книга поступит в продажу в ближайшее время, но тираж ее крайне ограничен - 1000 экземпляров, так что ищите в специализированных магазинах и Интернете.
Мне осталось рассказать еще о четырех из шести фильмах конкурной программы (про сингапурский "Илоило" Боря Новиков уже писал в своих дневниках из Норвегии, а показ "Параджанова" я, к сожалению, пропустил), но об этом завтра.
Пока в Голливуде кипели страсти по «Оскару», а Первый канал готовится к экстренным выпускам новостей и боялся провокационных высказываний американских кинозвезд, в Ханты-Мансийске начались показы дебютных киноработ фестиваля «Дух огня». Параллельно проходит российский и международный конкурс, но вот незадача — российские фильмы программы, за редким исключением, я уже успел посмотреть в Сочи или по телевизору («Три мушкетера» Жигунова тут в конкурсной программе! А «Горько!» и «Зимнему пути», к примеру, в этой программе, ориентированной на широкого зрителя, места не нашлось), поэтому удовлетворяю любопытство конкурными фильмам международной программы, тем более, что тут есть на что посмотреть, благо собирал ее Андрей Плахов.
Но, раз уж речь зашла о российской программе, один тут все-таки показали впервые. Это режиссерская работа Рустама Мосафира, имеющего некоторый опыт работы на телевидении (в частности, это второй сезон полицейского сериала «Розыск» и находящийся сейчас в производстве новый сезон «Универа»). Речь о фильме «Ведьмин ключ», который сам режиссер охарактеризовал, как «пельмени-вестерн». Главные роли в нем сыграли Елизавета Боярская (актриса за все время не произносит ни слова) и Петр Федоров, а продюсировали Ринат Давлетьяров и Ермек Аманшаев.
Россия, начало XX века. В сибирской тайге местные охотники за головами отлавливают беглых каторжан. После встречи с этими людьми редко кто остается живым, но не в этот раз. Один политический каторжник, за которого обещано большое вознаграждение, уходит от погони и укрывается у местного золотодобытчика и немой девушки, которая жила с ним. В итоге беглый политический и немая вдвоем пытаются уйти от преследования через топи и тайгу. Как водится, встречают медведицу с медвежонком и свою любовь. А иначе, какой смысл все это смотреть, правда?
Зрителя ждет природа Алтая, краски золотой осени, немного этнической музыки, вскрываемые глотки, отрезаемые уши, насаженные на кол люди, обнаженное тело Елизаветы Михайловны Боярской и какая-то условная интрига. В общем — добротное советское кино, со свойственным ему местами проседающим темпоритмом и моралью. По словам самого Рустама, начальный сценарий был еще жестче, но Давлетьяров настоял на некотором изменении сюжета в угоду романтической составляющей. Продюсеру, конечно, виднее. Для себя я сделал вывод, что у Рустама есть вкус, умение снимать большое кино, чувство жанра, так что осталось дождаться понимающего продюсера, который будет готов рискнуть, и мы получим своего Тони Скотта, что, согласитесь, достойное приобретение для нарождающейся индустрии.
Теперь бегло про международный конкурс:
11.6 (Франция), режиссер Филипп Годо.
В то время, как в России несколько инкассаторов бездарно разыгрывали историю ограбления своего фургона, во Франции случилась история, которая сделала бывшего работника инкассаторской службы национальным героем. Он устал терпеть унижения от постоянных недовыплат зарплаты, несоблюдение коллегами инструкций и вообще несправедливость жизни, когда верой и правдой служащий десяток лет на довольно опасной работе, смог купить себе лишь не самую дорогую машину без возможности что-то откладывать и развивать семейное предприятие. Собственно, с первых кадров фильма становится понятно, что Тони, так зовут главного героя этой истории, готовится проучить свою контору. За тем, как ловко он совершает то, что во Франции назвали ограблением века (11,6 миллионов евро — немалая сумма) наблюдать одно удовольствие. Авторы фильма не встречались с прототипом истории в тюрьме — он отказал в аудиенции, но благодаря этому режиссеру Филиппу Годо удалось для себя самого найти аргументацию поступкам героя. Хотя бы некоторым. Всячески рекомендую к просмотру.
Роуд-муви — один из моих самых любимых киножанров, что, вообще-то, удивительно, учитывая, как меня удручает сам процесс перемещения из пункта «А» в пункт «Б». Телепортация — вот это изобретение, вот это действительно нужная в хозяйстве вещь, ведь бывать в новых местах я люблю, но тот факт, что приходится потратить энное количество сил и энергии на дорогу, страшно огорчает. Хотя, возможно, я потому и люблю дорожное кино, что сам хотел бы научиться чувствовать романтику путешествий в полной мере, чтобы «от Питера до Москвы бутылка да стук колёс» вызывало в нижних конечностях нестерпимый зуд, а «бродяга останется бродягой до самой смерти» — желание бросить всё, схватить дорожный посох и усвистать куда-нибудь за синие горы, за белый туман.
Международный кинофестиваль в Тромсё порадовал сразу двумя совершенно разными роуд-муви. Один — долгожданная «Небраска*» Александра Пэйна, которая не только участвует в основной конкурсной программе TIFF-2014, но и стояла в моём списке обязательных к просмотру фильмов первым номером. А другой — испанская лента «С закрытыми глазами жить легко*»; этот фильм я посмотрел чисто случайно по совету подруги и совершенно внезапно получил гигантское удовольствие. Кино про гиков, пусть и из другой субкультуры, — это по определению интересно, а уж когда оно ещё и талантливо снято и сыграно, то пропускать такое — попросту преступно.
Чёрно-белое, неторопливое, флегматичное, ироничное, прекрасное и гениальное — вот перечень основных эпитетов, стопроцентно подходящих к «Небраске». Вуди Грант, престарелый отец семейства, имеющий определенные проблемы с алкоголем, получает рекламную листовку, в которой сказано, что он стал обладателем миллиона долларов. Мелким шрифтом написанное «если» он предпочитает не замечать, и, невзирая ни на преклонный возраст, ни на шумные протесты жены (Джун Скуибб в этой роли совершенно неподражаема и строго по делу получила номинацию на «Оскар»), ни на раздражение сыновей, устремляется в из привычного Биллингса, штат Монтана, в Линкольн, штат Небраска, куда следует прибыть за получением миллиона. Устав ловить и возвращать неугомонного папашу домой, его младший сын Дэвид решает, что проще поехать туда вместе с ним, чтобы тот не натворил чего, узнав, что история с миллионом — фикция. Естественно, что Вуди не планирует держать язык за зубами и рассказывает каждому встреченному родственнику и знакомому, что он теперь миллионер, на что окружающие реагируют вполне однозначно: старик стал самым богатым селезнем в мире, а не получится ли стрясти с него что-нибудь или даже сколько-нибудь?
История стариков и их детей — это не суть картины. Да, это, безусловно, рассказ об отцах и детях, точнее, о сыне, который стремится понять своего отца, отношения с которым по ходу жизни сложились какие-то очень уж формальные. Но на самом деле это всего лишь форма, а содержание — несколько глубже. Вуди изо всех своих уже невеликих сил пытается найти смысл в жизни, которая стремительно катится к закату. Он очень хочет, чтобы ему было чем гордиться, чтобы окружающие смотрели на него и говорили: «Да, этот Вуди — мужичок не промах». Для этого — и миллион, и новая машина, которую он всё равно не сможет войти, и похвальбы перед дальней роднёй и бывшими приятелями. Ведь он о многом сделанном и несделанном в жизни жалеет… Невооружённым взглядом этого и не разглядишь: персонажи картины Пэйна, исключая, пожалуй, ничуть не утратившую энергии супругу Вуди, — образец флегматичности и невозмутимости, каждый из которых дай Бог однократно прорывается что-то, похожее на взрыв эмоций. Однако, то потрясающее упрямство, с который герой великолепного в этой роли Брюса Дерна прёт к своей цели, вполне однозначно заявляет: там, внутри, — пожар, который ничем не затушить.
Трогательная и мягкая, порой изумительно смешная, а порой — до слёз трагическая повесть о том, как тяжело мы переживаем собственные ошибки, должна была бы стать фаворитом фестиваля в Тромсё, но не стала. Последние несколько дней «Небраска*» стабильно держалась на четвёртом месте в списке самых популярных у зрителей картин, если судить по количеству проданных билетов, уступая «12 годам рабства», «Ланчбоксу» и ленте «Я ничья*», неизменно лидировавшей в кассах кинотеатров.
А вот второй роуд-муви, о котором я бы хотел рассказать, так же стабильно занимал последнее, десятое место, что лично для меня удивительно, ведь я сразу поставил испанскую картину «С закрытыми глазами жить легко*», которую снял Давид Труэба, в тройку лучших фильмов этого фестиваля.
«Vivir es fácil con los ojos cerrados» — это кино о добрых людях. Они не идеальные: кто-то страдает подростковым максимализмом, кто-то не умеет воспитывать детей, кто-то инфантилен без меры, но все они — добрые люди, которые волею судьбы встретились друг с другом в довольно дурацких обстоятельствах. Хуанхо сбежал из дома от отца-деспота: он, видите ли, велел сыну постричься и перестать выглядеть как девочка, а тот слишком ценил свою индивидуальность. Белен убежала из пансионата для молодых девушек, даже особенно не задумавшись о том, а куда ей, собственно, идти. Ну а идеалист, мечтатель и гик Антонио, учитель английского, взял в школе выходные, чтобы повидаться со своим кумиром Джоном Ленноном и рассказать ему, что пора уже «Битлз» выпускать вместе с пластинками буклеты с напечатанными текстами песен, ибо далеко не все фанаты группы являются носителями английского и им сложно воспринимать песни на слух. Встретив по дороге Белен и Хуанхо, Антонио взял их под своё покровительство, и все трое принялись помогать друг другу по мере сил.
Мечта сбывается при должном упорстве. Любовь случается совсем внезапо. Иногда взрослые бывают правы. В тихом омуте водятся черти. Страху нужно смотреть в лицо. Родители нас любят. Простые истины. Даже банальные. Но на залитой солнцем ровной асфальтовой дороге, по которой катится страшно похожий на «запорожец» автомобильчик Антонио, это самые банальные истины оказываются ровно тем, чем являются на самом деле: правдой жизни, а правда жизни ну никак не может быть банальной. Давид Труэба снял до умиления чудесное кино, в которое невозможно не влюбиться, и дико обидно и несправедливо, что большинство зрителей его попросту не увидит. Огромное человеческое спасибо организаторам фестиваля за эту редчайшую возможность. Хотелось бы сказать, что этот фильм я обязательно куплю в коллекцию, но… По крайней мере, я очень постараюсь.
Тема отношений родителей и детей — вечная. Так уж мы, люди, устроены, что истинным нам кажется то, что происходит с нами здесь и сейчас, а не потом и вон там. Это не просто нормально — пожалуй, наоборот было бы куда более дико и странно. Отсюда и неослабевающий интерес к этой теме среди тех, кому есть что сказать, не говоря уже о тех, кому сказать нечего, а очень хочется. То ли мне везло, то ли программный директор Международного кинофестиваля в Тромсё намеренно следовал этим курсом, но абсолютное большинство отсмотренных мною картин — именно об этом. Даже от фильма-открытия тургеневским духом веяло за версту.
«Я ничья*» Кьеля-Аке Андерссона рассказывает до сих пор полагающуюся нестандартной историю отца-одиночки. Жена ушла от него в одночасье — не потому, что дурно с ней обращался или, скажем, не пропускал ни одной юбки. Просто ушла, сиюминутно, в ночь, оставив позади не только ошарашенного таким внезапным ударом мужа, но и так ничего и не понявшую пятилетнюю дочку. На протяжении шести лет муж, которого, кажется, так ни разу никто и не называет по имени, пытается быть отцом своему ребенку, но ноша эта ему одному не по плечу. Герой медленно, но верно начинает спиваться, вцепившись как клещ в свое неудачливое прошлое; ему казалось, что это якорь, удерживающий его на воде, но на деле это было камнем на шее. И никто — никто! ни бывшая теперь уже супруга, ни родители, ни брат! — не пытаются поддержать его, а только накидывают верху мешков с песком: тони уже, дурак, тони скорее, ты всё равно ни на что иное не способен. Немудрено, что в конце концов он действительно начинает тонуть.
Скорее всего, зрителям, которым в жизни повезло, покажется, что из них старательно выжимают слезу. К несчастью, тем, кому пришлось столкнуться с алкоголем в семье, множество сцен из этой ленты рванут по сердцу тупым и ржавым ножом, настолько метко и узнаваемо подано поведение такого вот отца, чей корабль дал течь и пошёл ко дну бутылки. Микаэль Персбрандт выдает сильнейшую игру, завораживающую настолько, что порой от экрана хочется отвернуться или хотя бы просто перестать ему верить. Отнюдь не теряются на его фоне и юные исполнительницы роли его дочери — Ида Энгволл (Лиза в 5 лет) и Сага Самуэльсон (Лиза в 11 лет). Вообще, девочка здесь — самая сильная личность, верная и любящая, но тоже отнюдь не железная, что придаёт ей исключительную хрупкость, несмотря на общую крепость характера.
Особую — и довольно странную, надо сказать, — атмосферу событиям картины сообщает идеологический фон: действие фильма разворачивается в конце семидесятых, когда в Швеции цвели коммунистические настроения. Трудно сказать, является ли стремление к социалистическому будущему определяющим фактором в сознании героев, но большинство сцен, в которых это самое стремление проявляется, — скорее юмористические, нежели драматические.
И тут я плавно перехожу к еще одной картине, которая отмечена печатью советского наследия. К проблеме отцов и детей она отношения не имеет, зато СССР времён хрущёвской «оттепели» играет в ней действительно ключевую роль. Финская лента «Август-чаровник*» — это комедия, которую легко и непринуждённо можно отнести к фарсу чистой воды, и вряд ли режиссёр Тару Мякеля за это обидится. Опережая события, скажу, что коммунистическая идеология здесь главным образом ограничитель, препятствие, которое, по законам драмы, героям следует преодолеть, чтобы достичь поставленной цели, а уже потом — комедийный элемент. Глумежа над прошлым нашей страны не наблюдается, хотя дружеское подтрунивание, безусловно, имеется в наличии.
1962 год. Хельсинки. На фестиваль молодёжи прибывает делегация чехословацких музыкантов, прошедших строжайший идеологический инструктаж: водку не пьянствовать, безобразия не нарушать, вести себя исключительно прилично и не позорить страну. В составе делегации — саксофонист Ян, который двадцать лет назад влюбился в местную жительницу, но уехал домой и — опять-таки, по объективным идеологическим причинам — не написал ей ни одного письма. Оказавшись в городе, где испытал настоящую любовь, Ян немедленно приступает к поискам былой возлюбленной, Эльзой, ныне — хозяйки магазина шляп, работающей на полставки гадалкой (эта её подработка популярна в столице Финляндии настолько, что к ней посоветоваться заглядывает сам президент). Глава делегации — молодой парень по имени Адам, этакий замполит от гражданского населения, — изо всех сил пытается вернуть разум рехнувшемуся от любви саксофонисту, но знакомится с племянницей Эльзы и...
Чего тут только нет, помимо чудесной любовной истории и совершенно невероятной Кати Оутинен. И чарующий, предчувствущий свою скорую кончину джаз, и толстомясый шеф полиции, страдающий от любви к собственной домработнице, и парочка убойной силы камео, самое спокойное из которых — появление самого Юрия Гагарина (речь идёт о персонажах разумеется). Кстати, интересное наблюдение: не только наши с вами соотечественники, углядев в иностранном фильме знакомую местность, начинают радоваться, гоготать и тыкать пальцами: потомкам викингов подобная реакция на норвежские локации в, как раньше говорили, импортном кино тоже свойственна.
Фильм был бы очень хорошим, не будь он настолько предсказуем даже в плане шуток; впрочем, это не шпионский роман, в конце концов. Как говорится, расслабьтесь и получайте удовольствие — если не от истории как таковой, то хотя бы от блистательной актёрской игры Кати Оутинен, этакой финской Инны Чуриковой. Кино, может быть, не покажется таким уж смешным, что для фарса несколько странно, зато романтики здесь — хоть ложками ешь и добавки проси.
Возле кинотеатра Hålogaland, что на самом берегу залива, над холодными и темными водами которого величественно возвышается огромная заснеженная гора, живет вот такая печальная и ненастоящая такса. Она может вилять хвостом вверх-вниз, но повода для этого у нее нет, ведь она ждет своего хозяина, ушедшего в море, но так и не вернувшегося на берег. Памятник верному другу — так называют эту собаку.
Собаку жалко. Но пришёл я сюда не за тем, чтобы пустить скупую мужскую слезу и запить нахлынувшую печаль бутылочкой водочки или настоящего португальского портвейна прямо из Барселоны. Этим у нас занимается Виктор Служкин, учитель географии. А я пришёл сюда, чтобы ещё раз посмотреть ленту Александра Велединского «Географ глобус пропил»и понаблюдать за реакцией иностранной и иноязычной аудитории на это очень русское, но при этом всё-таки в нужной степени европейское кино.
Как человеку, не имеющему ни малейшего отношения к появлению этой картины на свет, мне, тем не менее, было совсем не совестно испытывать гордость, слушая, как зрители — немцы, итальянцы, норвеги, шведы, китайцы, американцы — взрываются смехом ровно в тех же самых местах, в каких смеялись и мы, русские. А еще очень интересно было замечать, как после того, как фильм переваливал за половину, некоторые зрители, раньше сидевшие в креслах, вольготно развалившись и почесывая мочку уха, подавались вперед и забывали отрывать от экрана глаза. Не менее интересно, чем видеть, как меняются выражения на лицах дам, сидевших чуть поодаль слева: поначалу на этих лицах был написан такой скепсис, что поставь рядом с ними бидон с молоком, молоко свернётся в мгновение ока; но чем дальше, тем реже сходили с этих же лиц улыбки.
Надо сказать, что молодёжь на фильм реагировала куда живее, нежели люди постарше, поопытнее и позануднее. С одной стороны, это, вроде бы, нормально, в нашей стране картина сложилась примерно такая же. Там, где зрелый человек улыбался, парни лет по двадцать ржали, как молодые кони, и повторяли вслух особо удачные реплики персонажей (как же жаль, что никакой перевод не сможет передать всю мощь выражения «щас как дам в пилораму»!). Но вот что интересно. После сеанса я поговорил с парочкой зрителей. Если те, которым было куда от меня деться, улыбаясь во все зубы, говорили, что этот фильм очень смешной, то другие, которых я прижал к стенке в общественном транспорте, вынуждены были проявить повышенную словоохотливость. Двое студентов, один из Германии, другой из Италии, приехавшие в Тромсё учиться по обмену, рассказали, что им вторая половина «Географа» понравилась больше, чем первая. Поход Служкина с учениками на лоно природы европейской молодежи понравился куда больше, чем запутанные перипетии его семейной и личной жизни. Она, эта молодёжь, попрекнула фильм в том, что там слишком много сцен — в интерьерах, а вот когда дело вышло на пространства, не запятнанные человеческим рутинным бытием, началось то самое, ради чего мы все, несмотря ни на что.
Зрители хвалили Константина Хабенского, и, говоря «хвалили», я преуменьшаю: его игра здесь как минимум дважды была названа блестящей, и меня даже попросили передать Константину их глубокую благодарность. Зрители удивлялись тому, что этот, в общем-то, весёлый фильм — вовсе не комедия и снят не для того, чтобы смешить людей. Удивлялись не потому, что узнали об этом от меня, наоборот, это они мне говорили сами. И они не могли определить его жанр. После четырёх попыток мы пришли к выводу, что это вот оно и есть — то самое русское кино, представителем которого раньше были только Тарковский и немного Михалков. Для некоторых из присутствовавших на показе «Географ глобус пропил» оказался первым опытом просмотра российской кинокартины, и первый блин вышел отнюдь не комом, что лишь подтверждает тот факт, что у нас не только может быть хорошее кино, оно у нас уже есть. Важно, чтобы его видели.
Уже в понедельник утром выяснилось, что жители города Тромсё, в двадцать четвертый раз проводившего Международный кинофестиваль, искренне интересуются всем тем, что организаторы того мероприятия могут им предложить. На многие сеансы невозможно было попасть даже с аккредитацией: билеты были распроданы, что называется, в ноль. Абсолютным лидером в этом смысле стала картина Ритеша Батры «Ланчбокс», о которой мы уже рассказывали в дневниках Санкт-Петербургского международного кинофестиваля: билеты были раскуплены на два дня вперед. Но делать было нечего, оставалось довольствоваться фильмами, не столь популярными у жителец города, и специально и очень дальновидно организованными пресс-показами отдельных картин. Впрочем, это единственное расстройство, полученное здесь, да и не расстройство это вовсе, ведь кино — для зрителей, а не только для специально обученных людей. Во всем остальном даже с исключительно субъективной точки зрения — сплошные плюсы: встретили, довезли, разместили, кормят вкусно и три раза в день, выделили замечательного волонтера Джулианну, с которой и город посмотреть в свободное время можно, и о кино поговорить. К разговорам о кино, кажется, готов весь город: навскидку вспоминаются как минимум четыре случайно встреченных человека, которые после непродолжительной беседы обещали пойти посмотреть ленту Александра Велединского «Географ глобус пропил» и «Небраску» Александра Пэйна, участвующую, кстати сказать, в конкурсной программе.
Несмотря на то, что открытие Международного кинофестиваля в Тромсё было назначено на семь часов вечера, первый просмотр состоялся в девять часов утра: десант «Настоящего кино» решил воспользоваться оказией и посмотреть картину российского режиссера Андрея Богатырева «Иуда», поставленную по мотивам повести Леонида Андреева «Иуда Искариот».
Образ евангельского предателя всегда трактовался хоть и разнообразно (чего стоит история о том, что Дракула и Искариот — одно и то же лицо), но все-таки однозначно, а потому апокрифический взгляд на его личность и историю не мог не появиться. Мы не будем заниматься сравнением повести Андреева и фильма Богатырева, а рассмотрим картину как самостоятельное явление. И картина эта, надо сказать, стоит внимания, и вполне возможно, что она окажется интересной и зрителям, равнодушно относящимся к религии и мало что знающим о христианстве.
«Иуда» сосредоточен на заглавном персонаже практически полностью; прочие герои подаются и исключительно его глазами и потому заметно отличаются о привычных образов. Апостолы — простоватые (если не сказать «недалекие») парни, Иисус — молчун, и даже во время проповедей он оказывается не столько красноречивым, сколько искренним, а первосвященник — равнодушный человек, которому нет никакого дела до того, кого люди зовут Царем Иудейским. Иуда же — яркий, мощный, глубокий образ, ставший, кажется, самой сильной и самой главной ролью в текущей фильмографии Алексея Шевченкова. Иуда знает людей, знает их изнутри и видит даже самую малозаметную червоточинку в любой душе и любом сердце, и потому оказывается, что слова и действия Христа ему по-настоящему понятны, в отличие от апостолов, которые вслепую идут за своим учителем и повторяют его слова, не вдаваясь в смысл. Ключевые евангельские события, такие, как тайная вечеря или молитва в Гефсиманском саду, либо подаются мимоходом, либо же и вовсе остаются за кадром, все время фокусируясь на мыслях, словах и поступках Искариота — дурного человека, который, кажется, единственный заслуживает тепла, с которым глядят на него византийские глаза Иисуса Христа. Это не просто апокриф, это бескомпромиссное выворачивание наизнанку чуть ли не всего Священного Писания наизнанку, но как же талантливо и чутко оно сделано. Фильм Богатырева, кажется, лишен даже музыки, но зато он подвижный, зато он живет и дышит, и в нем совершенно непостижимая динамика, происходящая не на экране, а в голове смотрящего.
После такого эмоционального опыта нужно было сгладить полученные впечатления чем-то более мягким и жизненным. В качестве лекарства от невероятной актерской игры Алексея Шевченкова был избран японский фильм «Сын в отца», который и задал первому фестивальному дню основную тему — отношения отцов и детей.
Две совершенно непохожие друг на друга семьи сталкиваются с анекдотичной, но совершенно не смешной ситуацией: их детей подменили в роддоме, и теперь сын одной супружеской пары растет под присмотром другой. Один отец — серьезный и достаточно холодный человек, в жизни которого главное — успех. Его собственный и успех сына, и потому он делает все, чтобы его отпрыск был лучшим на том пути, который отец избрал для мальчика. Другой отец — по большому счету, недотепа и подкаблучник, привыкший работать в основном руками, и что для него главное — не очевидно. Он просто живет и любит свою жену и детей, которых у него трое, и старается проводить с ними как можно больше времени. Кто из них «лучший» отец и в чьей семье сыну будет лучше — в биологической или в воспитавшей — это вопрос. И решением этого самого вопроса фильм и заниматся примерно с пятнадцатой минуты. Лента, как водится у японцев, очень неторопливая, даже в чем-то медитативная, лишенная и конфетной романтики, и слезовыжимательства, чем непременно обзаведется задуманный Спилбергом американский ремейк, а простые и понятные истины подаются отнюдь не как откровение свыше. Впрочем, они вообще никак не подаются, они просто есть, потому что это — не поучительная притча, а просто жизнь, которая порой выкидывает те еще коленца.
Открытие кинофестиваля прошло очень быстро и без помпы и пафоса, в абсолютно непринужденной обстановке, без вечерних платьев и Брэда Питта, но зато с интересной певицей, шутками мэра города и директора фестиваля, пытавшейся сделать «селфи» на фоне зрительного зала, и министром культуры Норвегии, прибывшей в Тромсё специально к жтому событию. А затем кинорежиссер Кьель-Аке Андерссон, очаровательная юная актриса Сага Самуэльсон и продюсер Франси Сунтингер представили зрителям совместную шведско-норвежскую картину «Я ничья», о которой, как и о других просмотренных фильмах, — в следующий раз.
После безобразно теплого и дождливого петербургского января приехать на самый север Норвегии и, глядя в тёмно-серое ночное небо, ловить всем своим естеством мириады снежинок, щедро сыплющихся на землю, и ощущать, как щиплет за щёки лёгкий морозец, — это, как сейчас принято говорить, бесценно. Впрочем, это действительно самое подходящее слово. В норвежском городе Тромсё, где завтра открывается международный кинофестиваль, — зима. Та самая, к которой ваш покорный слуга, выросший на Кольском полуострове, привык с детства; ну, может быть, здесь она самую малость помягче. Пока что. И город выглядит совершенно кукольным, нереальным, игрушечным, и не верится даже, что здесь действительно живут люди, потому что кажется, что эта заснеженная красота — часть дорого оформленной электрической железной дороги Piko, мечты каждого советского школьника.
Вечер в Тромсё — это уютная красота, свойственная разве что родным местам, с которыми встречаешься вновь после долгой разлуки и, шагая по тихим улочкам и слушая, как радостно скрипит под ногами сухой, рассыпчатый снег, вспоминаешь о счастливых мгновениях первых лет жизни на этом свете. Мне всегда казалось, что именно таким видится старикам рай — тихим, красочным и милым городком родом из детства.
Завтра начнется работа. Конкурсные и внеконкурсные фильмы, мероприятия, тексты. А сегодня хочется побыть наедине с этим прекрасным местом, поймать языком пару снежинок и побороть желание упасть навзничь и изобразить в снегу ангела.
В Сеть выложили «черный список» киносценариев за 2013 год, включающий в себя лучшие написанные в США киносценарии, которые по разным причинам не были запущены в производство.
С полным списком можно ознакомиться в блоге кинопродюсера Франклина Леонарда и веб-разработчика Дино Сиджамика The Black List. В 2013 году в него вошло 72 сценария.
( Читать полностью )
Академия кинематографических искусств и наук представила 17 декабря публике новый логотип «Оскара», создание которого началось два года назад. На официальном канале YouTube появилось видео под названием A Very Simple Solution («Очень простое решение») с объяснением смысла логотипа.
( Читать полностью )
Лос-Анджелес переживает исход кинематографической промышленности.
------------------------------------------------------------------------------
Художественные и телефильмы утекают из Калифорнии. Другие штаты и страны используют агрессивные налоговые льготы, чтобы откусить свой кусок от пирога некогда кинематографической земли обетованной, превратив мировую столицу развлечений в кинопустошь.
«Туристы всё ещё приезжают, но им нужно прошедшее. Это иллюзия», говорит дважды лауреат Оскара за лучший грим Мишель Берк. «Крупные фильмы делаются не здесь. Всё изменилось».
( Читать полностью )
