«Люди в черном III» выходят в прокат уже 24 мая, и там-то вы узнаете, почему шоколадное молоко так важно в этой истории, что за Борис-Животное такой и так ли сильно похож Джош Бролин на Томми Ли Джонса. Актер, напомню, сыграл молодого агента Кея в 1969 году, куда отправляется агент Джей, чтобы предотвратить гибель Земли и напарника. И, конечно, именно Джош стал главным центром внимания во всем пресс-туре, отвечая на не сильно приятны для любого актера вопрос «сложно ли было заменить Томми Ли Джонса». К чести Бролина, он стойко держал удар — по крайней мере, в Москве: шутил, смеялся и серьезно отвечал, когда надо.
Утренний фотоколл прошел, судя по видео, едва ли не в дружеской обстановке. Барри Зонненфельд вышел в зеленой фуражке и гордо позировал фотографам, сообщив, что фуражку эту ему подарил российский друг. Джош Бролин лучезарил и хлопал в ладоши. Уилл Смит в шутку перепутал фильмы и сделал боксерскую стойку из «Али». «Не тот фильм, не тот фильм!» — закричал он, уже отпозировав как следует.
После фотоколла актеры спустили вниз на пресс-конференцию и устроили из нее настоящее шоу. Смит, мы знаем, известный шоумен и умеет держать толпу — но всех приятно удивил именно Бролин, который так искренне хохотал и аплодировал удачным шуткам, а потом еще и поддержал журналиста, спросившего про актерскую школу. Вся беседа получилась очень живая и интерактивная, потому что Уилл постоянно встревал во все ответы, рулил процессом и подзуживал коллег — а они в ответ его, конечно. Как всегда, привожу расшифровку полностью, потому что те СМИ, которые поторопились отписать новости поскорее, половину ответов попросту переврали.
Вел пресс-конференцию Андрей Разыграев, который позже за это и поплатился. Первый вопрос принадлежит ему.
— Sony Pictures проводили конкурс вопросов в твиттере среди фанатов и отобрали самый интересный. Если бы у вас была возможность отправиться в прошлое, куда и в какое время вы бы отправились?
Уилл Смит: Первое — по-моему, мое ухо слишком большое для этой штуки. Так, попробуем приспособиться… ну, как, отлично? Барри, у тебя все в порядке?
Барри Зонненфельд: Да, все работает.
УС: Ок, у тебя нормальные уши. Ой, мамочки! (это к Уиллу подошел охранник, чтобы помочь, и тот изобразил испуг). Spasibo, сэр.
БЗ: Так, мне можно отвечать уже на вопрос?
УС: Да, давай — куда бы ты отправился в прошлое?
БЗ: Я бы отправился в тот день, когда встретил свою жену, и посмотрел бы еще раз, как все это было (Уилл в это время поддакивает — «ООО, как романтично!»). И вот я бы снова оказался в той комнате, познакомился с женой и сказал бы ей, почему она может в меня влюбиться.
УС: Думаю, я бы тоже так сделал. (все хохочут) Но за такое дают пощечину! Так, Джош, а ты бы куда отправился в прошлое?
Джош Бролин: Хм, куда же? Не знаю — наверное, в начало съемок этого фильма, потому что было так здорово, что мы можем делать его снова и снова! (БЗ — «Да, да!»)
УС: Да, это мне тоже нравится.
ДБ: Ну, это лучшее, что я мог придумать.
УС: А я что думаю: отправляться в прошлое черным людям — не самая хорошая идея (все смеются). Так что для черных путешествие начинается от Обамы и только вперед.
— Уилл, продолжая тему Твтитера — есть ли у тебя аккаунт? Я нашел больше 20 Уиллов Смитов — там есть настоящий?
УС: Меня нет в Твиттере, но есть парочка людей — они фанаты, ну, я так думаю, что фанаты, потому что они пишут только хорошее, как если бы это делал я. Но у меня нет официального аккаунта. Я безтвиттный.
— Можете ли вы дать профессиональный совет — как опознать пришельца на улице? И как вы создавали всех этих инопланетян?
УС: Барри — наш эксперт по пришельцам.
ДБ: У него радар на пришельцев.
УС: Да, глаз наметанный. Ну, как — есть какая-то наука, или ты просто знаешь, Барри?
БЗ: Первое — они живут на тайм-Сквер в Нью-Йорке (Уилл — «Да!»). Второе — одеваются всегда не по погоде (Уилл — «Точно, точно!»). Еще они социально неприспособленные (Уилл — «Точно!») и поддерживают республиканцев в Америке. (Уилл — «Окей, верно! Прекрасная работа!» Джош заливисто хохочет).
УС: Что касается пришельцев в кино — думаю, у нас там очень мудрое решение использовать комедийный тон. Это все чувство юмора Барри Зонненфельда. Создание пришельцев, выбор того, кто пришелец — Леди Гага, например — все это благодаря его юмору. Когда мы попадаем в 1969, пришельцы в фильме тоже становятся ретро и выглядят так, как в те годы пришельцы выглядели в кино.
ДБ: Точно — как в очень плохих телесериалах.
БЗ: И большая заслуга в этом — Рика Бейкера. Мы с ним очень много разговаривали перед началом съемок, решали, как создать уникальных пришельцев. Что мне нравится в «Людях в черном» — у нас есть страшные пришельцы, счастливые пришельцы, милые, а в этом фильме еще и волшебные. Есть, например, квантовый физик, который видит настоящее, прошлое и будущее одновременно. (Уилл — «Да-да, очень умно»).
— Джош, вы смотрели первый фильм 40 раз, чтобы понять, как сыграть Томми Ли Джонса. Вы и выглядите как он. Что было для вас самым сложным при создании этого образа?
ДБ: Когда мне все время говорят, что я похож на Томми Ли Джонса — до сих пор пытаюсь понять: комплимент это или нет? (Уилл аж заходится от хохота) Ну, наверное. И не хлопайте, не надо! Из-за пресс-тура и постоянной бессонницы я точно стал выглядеть как Томми Ли с этими мешками под глазами (хохот). Вообще, конечно, здорово, что всем нравится фильм и моя игра. Мы с Томми много обсуждали, как сыграть такого персонажа, насколько он должен быть счастливым, как много должен улыбаться, есть ли возможность для романа, каким старомодным он должен быть в 1969 году. Так что для нас это был настоящий эксперимент, и я счастлив, что участвовал в нем.
УС: Думаю, что Джош Бролин сыграл абсолютно гениально. Весь фильм не сработал бы, не будь там Джоша Бролина. Он передал заряд всех двух фильмов мировой аудитории и смог подарить ей агента Кея из прошлого — совершенно правдоподобного!
В это время Джош достает из кармана триста рублей и передает Уиллу.
УС: О — спасибо! (в зале смех и аплодисменты) И еще, конечно, Джош очень, очень красивый!
У Джоша заканчиваются деньги, и он обращается за помощью к Андрею Разыграеву.
БЗ: (тянет руку) Джош, знаешь, я тоже хочу кое-что сказать!
В зале наступает истерика. Уилл отдает режиссеру все свои деньги, в это время Разыграев с криком «У меня больше ничего нет!» отдает Бролину примерно две тысячи рублей. Джоша осеняет: «Надо отдать эти деньги прессе за рецензии!» Смит с криком «Точно!» бежит в первые ряды и раздает деньги журналистам со словами «Напишите о нас хорошо!» Надо ли говорить о ликовании в журналистских рядах! Впервые, между прочим, звезда вышла из-за стола в люди!
УС: (возвращаясь) Все, у нас больше нет денег, ребята — они все ваши.
Андрей Разыграев: Ладно, мне хороший гонорар заплатили!
УС: Запиши все это на счет Сони Пикчерс!
— Уилл в прежних фильмах вы сами исполняли композицию. В этом фильме поет Питбуль. Почему сейчас вы отказались — решили забить на музыкальную карьеру?
УС: Я серьезно об этом думал, даже написал несколько песен и показал Барри. Но я был не уверен, боялся, что люди решат, будто я слишком уж стараюсь и пыжусь ухватить ауру и славу первого фильма. А затем Питбуль принес отличную песню. Я бы и сам ее спел, но не хотел ничего портить и был не уверен. Но сейчас я оглядываюсь назад и думаю: эх, жаль, что не спел — такая потрясающая песня!
БЗ: Не забывайте еще, что мы не закончили работу над «Людьми в черном 3»… (Уилл вытирает с подбородка Барри кофе) ой, спасибо… и Уилл продолжал сниматься.
УС: Да, точно — в общем, будем честными, я испугался. Нервничал, не был уверен, что люди захотят меня услышать.
БЗ: Я никогда в жизни не видел тебя напуганным.
УС: Окей, я не был испуган, не был… ой, это же шоколадное молоко! Я только что понял — это шоколадное молоко! (все хохочут) Надо же, как творчески подошли люди!
— Джош, могли бы вы показать нам Уилла Смита и Барри Зонненфельда? Потому что мимически и актерски вы, по-моему, можете показать кого угодно.
УС: Тебе будет трудно показать меня, ха!
ДБ: Да, придется покинуть пресс-конференцию и уединиться с ним, чтобы как-то преобразиться. Но насчет Уилла — может, как-то так: (изображает буквально идентично) Ха, окей. (Уилл хохочет, в зале аплодисменты) Барри же: (практически голосом Барри) «Ой, вы должны увидеть это в тридэ, это потрясающе!» (Уилл рыдает)
— Какую сцену было наиболее трудно снимать – физически или драматически?
БЗ: Для меня самой страшной сценой была та, когда в прошлом Уилл Смит и Джош Бролин впервые встречаются. Мы так переживали, не сделали ли чудовищную ошибку с этим ходом…
ДБ: Что наняли меня, ага… (хохочет)
БЗ: … вернуться в прошлое и изъять Томми Ли Джонса из всего фильма, потому что между Уиллом и Томми есть невероятная химия. И вот мы впервые снимаем вместе Уиллом и Джошем — и это было просто идеально. Джош был просто фантастическим, Уилл был невероятным, так что когда я сказал «Снято», то просто разрыдался. Джош думал, что это все из-за напряжения — но я плакал от счастья и радости, что эти отношения агентов будут идеальными.
ДБ: Вообще, когда режиссер плачет на сцене, которая не очень-то эмоциональная, думаешь — а не уволят ли тебя.
УС: Барри вообще много плачет. Не пообедает — плачет. Это немного смущает, но потом становится просто очаровательным.
ДБ: Ага. Барри плачет — и ты, Уилл, просто раскалываешься.
УБ: Да, колюсь! Барри плачет — я раскалываюсь — такие у нас отношения.
ДБ: А я смущаюсь, да. (все хохочут)
УС: Так, тяжелая сцена. Мне было 32, когда я снялся в первом фильме, и 42, когда снялся в третьем. Я был удивлен, как много 10 лет играют для экшен-актера. Все эти прыжки из окон, например. Когда мы начали съемки, я сказал: да мне не нужен дублер, все сам сделаю! Но через 2-3 недели уже просил: эй, позовите дублера из трейлера!
БЗ: И вот для меня это было страшным моментом — смотреть на тебя после того, как ты три года вообще не играл.
УС: Ну, да — четыре года не играл, а тебе почему это было страшно?
БЗ: Ну, просто когда смотришь на самый первый рабочий момент, когда ты прыгаешь с крыши этого высокого здания, то думаешь про себя: он уже не так хорош! (Уилл в истерике) Никому не говоришь, думаешь — а Уилл-то как себя чувствует? И вот я паникую и паникую, говорю «Снято», так как вижу, что лучше не становится. И тут Уилл поворачивается и кричит: «Баз, я могу лучше!»
УС: Я видел, что ты плачешь на этой сцене — оказывается, это было по другой причине!
— У меня вопрос насчет Бориса-Животного. Скажите, кем был навеян этот образ ? Потому что я вчера смотрела фильм и поняла, что он ужасно похож на нашего рок-певца Бориса Гребенщикова. У меня и фото есть, если хотите посмотреть.
УС и БЗ: Да-да — дайте поглядеть!
ДБ: Погодите, Борис-Животное выглядит как знаменитый российский музыкант?
— Да, и его тоже зовут Борис!
ДБ: Ну, ничего себе! (смотрят с Уиллом фото) Вау! Ну, жаль его, что…(хохот и аплодисменты)
БЗ: Я могу объяснить, могу! Сначала по сценарию злодея звали Яз (Yaz). И вот однажды моя 19-летняя дочь сказала, что точно так же называются ее противозачаточные таблетки. (Джош хохочет в истерике и аплодирует) Это был просто шок по многим причинам.
ДБ: (рыдая) Это же идеальный пришелец, идеальный!
БЗ: В общем, пришлось сменить имя. Меня уже спрашивали, почему я взял русское имя Борис — а это просто имя моего внука.
УС: Ух ты, клево — ты назвал злодея в честь внука! (смотрит на фото) Слушайте, ему надо подать на нас в суд! (хохот и аплодисменты)
— Уилл, вы вот с крыши прыгаете — а у вас вообще есть фобии? И вот вы боретесь за справедливость на Луне — а вы знаете что-нибудь о российском космосе?
УС: Так, первое — про фобии. Знаете, я ужасно боюсь быть напуганным. Если я боюсь чего-то, то обязательно стараюсь это сделать. Вот такая у меня странная реакция на страх. Например, не умею плавать, так что если я нахожусь у воды, у меня прямо зуд возникает прыгнуть в воду с лодки! Второе — российский космос. Мы для фильма провели много исследований, и я знаю слово «Спутник»!
ДБ: Две вещи произошло с русскими в 1969 году — Венера и Марс, правильно? (хохот) Вы же туда слетали, правда? А еще расскажу вам правду о Борисе ( изображает, как играл актер Джемейн Клемент). Мы стояли на ракете, а Джемейн боится высоты, и вот когда он прыгал на меня со зловещим лицом и делал «рррр», то сначала смотрел вниз! Но мы все это вырезали.
— У вас в фильме есть волшебный девайс, который стирает память. Уилл, если бы он у вас был, к кому бы вы его применили? И вот еще вопрос: у вас есть прекрасный фильм «Али». Если бы вы могли выбирать, с кем драться на ринге, сразились бы с российскими спортсменами? Николай Валуев, например? Он вот хотел с вами встретиться.
УС: Надо быть очень осторожным с российскими борцами. Они прекрасно натренированы и очень страшные. В Америке в моем детстве образ русского бойца был Драго из «Рокки-4». (хохот) Он вообще-то убил Аполлона, черного парня! Так что черным парням не очень-то везет с русскими боксерами. Н я бы с удовольствием встретился с Валуевым. А первый вопрос был какой? Про девайс, ага! Я бы его, наверное, на жене опробовал. Щелкнул бы и сказал: малышка, все прекрасно, я самый лучший, ничего подобного у тебя еще не было! (Джош хохочет)
— Уилл, по какой актерской системе ты играешь — Станиславский, Чехов?
Все в зале начинают смеяться - какой, мол, Станиславский и Смит! Андрей Разыграев уточняет: «А вы с какой целью интересуетесь!» Но американским актерам этот вопрос не кажется нелепым — и правильно, на самом деле.
УС: Нет-нет, это хороший вопрос, я отвечу. Я читал много разных книг по актерскому мастерству, и мне всегда казалось, что для меня они слишком технические, научные. Мне важнее свобода стиля. Я обожаю Станиславского, работал со множеством учителей актерского мастерства в юности, но для меня это словно программировать себя на что-то одно. Мне важно найти естественное пространство для персонажа, этакий поток сознания, некую дикую энергию — и вот в этом поле я люблю работать.
ДБ: Это хороший вопрос — мне не понравилось, что они над тобой смеялись.
УС: Чувак, это все шорты! (журналист пришел в коротких штанишках)
— Джош, тогда уж и вы расскажите, по какой системе играете.
ДБ: Знаете, я согласился сниматься в этом фильме потому, что это возможность отлично повеселиться. Я изучал Станиславского, в Нью-Йорке учился по системе Стеллы Адлер — и ужасно устал относиться к себе слишком серьезно. Хотел повеселиться, правда (усмехается). Но я люблю Михаила Чехова, читал его книги и до сих пор перечитываю. Просто каждый новый фильм для актера происходит так, будто до этого ты никогда не снимался. Всегда есть новые задачи и вызовы.
БЗ: По-моему, вы оба к себе слишком серьезно относились и теперь боитесь в этом признаться. Я сам за вас скажу: вы, парни, сделали изумительную работу. Джош был невероятно собранным на площадке. Ходил все время с плеером и слушал, как говорит Томми, чтобы лучше передать его голос и создать при этом нового персонажа, основанного на Томми. А Уилл каждый день в каждой новой сцене искал ответы на вопросы: что персонаж хочет? Что ему нужно из этого эпизода, чему он научится? В общем, они оба работали как настоящие профессионалы!
— Джош, вы только что упомянули Стеллу Адлер. Вы играли в театре — играете ли теперь? Хотели бы сыграть персонажей Антона Чехова?
ДБ: Да, я уже играл Чехова и скоро еще сыграю в театре. В январе на Бродвее буду играть по пьесе Сэма Шепарда — он, наверное, мой любимый американский драматург. Я часто играл в театре, много снимаюсь в кино и очень рад этой возможности. Я не из тех, кто считает, что театр — настоящее актерств, а кино – нет. Мне повезло сниматься в смешном и тяжелом кино. Вот скоро буду сниматься в римейке «Олдбоя» — с нетерпением жду начала работы, и она пугает меня больше, чем Чехов!
УС: Я про себя добавлю. Мне нравится упрощать вещи, я во всем всегда ищу самую простую идею. Свое актерство я раскладываю на четыре основных вопроса: чего хочет персонаж? Почему он этого хочет? Что случится, если он этого не получит? И что мешает ему получить это? С этими четырьмя вопросами я всегда мог очень глубоко исследовать любую роль.
— Уилл, вы очень позитивный человек. Вам приписывают слова: просыпаясь каждое утро, надо думать, что хорошего может случиться. Как вам удается сохранять этот настрой? И второй вопрос: во все пресс-туре с вами была ваша жена Джада – почему она не приехала в Россию?
УС: У Джады выходит «Мадагаскар 3», она его прямо сегодня представляет в Каннах вместе с дочкой, так что не смогла приехать к вам. Что касается концепции позитивного мышления — у меня отличная жизнь, мне не из-за чего расстраиваться в целом. Когда просыпаешься утром — вот это первое мгновения дня невероятно важно. Я себе постоянно говорю, например — ну, вот как в боксе: позволяешь себе думать только о победе. Допустить даже возможность проигрыша — просто нелепость. Если хоть немного подумать, что можешь проиграть — ум и тело тут же под это подстроятся. Нельзя думать с позиции жертвы — только с позиции победителя. Я очень много работаю над тем, чтобы постоянно тренировать мысли в этом направлении. Я не думаю: ой, боже мой, получится ли эта пресс-конференция, а вдруг им не понравилось кино! Это ничему не поможет. Я стоял за дверью и думал: это будет лучшая пресс-конференция, им все очень понравится фильм! (народ аплодирует)
БЗ: К счастью для ильма, у меня все время противоположные мысли. Так что у нас получается такой баланс (Уилл — «Да, да, точно!»)
— Москва последний город в вашем мировом пресс-туре. Оглядываясь назад, можете ли вы припомнить вопрос, который смутил вас больше всего, или самую нелепую ситуацию?
УС: Да, был такой самый нелепый момент за весь тур. Мы с Джошем были на фотоколле. Джош вообще-то очень спокойный, но фотоколл был такой хороший, Джош пришел в восторг и сказал внезапно: « Уилл, Уилл, давай сделаем эту позу!» Ну, и какая поза была, Джош — сделай ее!
ДБ: Это самая худшая поза в мире! (встает, оба показывают позу под дикий хохот)
ДБ: Мой друг меня полностью поддержал, но это самая глупая поза, которую мы когда-либо делали. Когда мой агент показал мне это фото в интернете, я подумал: боже ты мой! Что я наделал! (Уилл хохочет) Я словно и не читал всех этих книг Станиславского!
УС: Это было как такой олдскул рэп-музыки 80-х годов!
ДБ: Какие-нибудь «Балбесы» или еще что-то вроде того!
