— Какова была ваша реакция, когда вам предложили эту роль?
— Мой агент звонит и говорит: «Хочешь поржать? Тебе предложили роль в фильме о Джеймсе Бонде». Я говорю: «Что, зовут на замену Джуди Денч?» (Смеется.) Вы не подумайте, я не стебаюсь над Джуди, я бы многое отдала в обмен на ее безграничный талант и то количество великих ролей, что она сыграла за свою прекрасную карьеру. Просто мне казалось, что других ролей в бондиане для меня уже не предусмотрено. Однако Сэм Мендес, будучи довольно смелым режиссером, нашел во вселенной Бонда место и для еще одной зрелой женщины. Что лишний раз доказывает: желанной можно быть и в 50! Раньше актрисы после 40 начинали получать заметно меньше ролей, хотя оставались такими же красивыми и талантливыми. Сейчас же ситуация изменилась. Не могу сказать про Голливуд: я никогда не жила в Лос-Анджелесе и не являюсь частью этой системы. Но вот у нас во Франции актрисы становятся с возрастом даже более востребованными. Посмотрите на Катрин Денев, Изабель Юппер, Натали Бай, Шарлотту Рэмплинг — им по-прежнему достаются роли глубоких, сильных героинь.
— Однажды вы уже проходили пробы на роль бондгерл… Почему не сложилось?
— Проходила аж 25 лет назад, когда была совсем молодой. Мне очень стыдно, но я даже не помню, в какой именно фильм меня пробовали. Безусловно, 50 — это новые 30, но память все равно уже не та. (Смеется.) А почему не сыграла? Кажется, у меня нашлись дела поважнее. (Смеется.) Знаете, за свою карьеру я переиграла в таком количестве картин — от крупных блокбастеров до маленьких независимых фильмов, которые так и не вышли в прокат, — что у меня просто места не хватит в голове хранить еще и информацию о ролях, которые не сыграла. Все это — уже часть истории.
— Нам всем очень интересно, каково это — целовать Джеймса Бонда?
— Ох, ну я даже не зна-а-аю. (Вздыхает и слегка краснеет.) Нам, актерам, по долгу службы часто приходится изображать страсть с людьми, с которыми мы, по сути, едва знакомы. Но скажу честно, с таким джентльменом, как Дэниэл Крэйг, это было очень легко. Он сексуальный, галантный, а больше ничего и не надо. Все прошло как по маслу. Но больше я вам ничего не скажу!
— Что ваши дочери Дева и Леони говорят по поводу того, что их мама стала частью бондианы?
— Примерно следующее: «Алло, мама, ты уже три недели в отъезде, неужели еще не закончились твои чертовы съемки?» Для них это всего лишь очередная работа, которая держит меня вдали от дома. Они не понимают всей значимости конкретной роли для моей карьеры, потому что еще малы — им всего лишь 11 и 6 лет. Я итальянка, а мы никуда не спешим: первый ребенок у меня появился в 40 лет, второй — в 45. В 50, как вы знаете, я сыграла в бондиане. И даже боюсь представить, что со мной может случиться в 55. Может, начну, наконец, награды получать. (Смеется.)
— Как вы переживаете долгую разлуку с детьми?
— Это ужасно мучительно. И для меня куда больше, чем для них. Я так грамотно организовываю их жизнь, что детям просто некогда скучать. Для меня быть матерью — очень ответственная миссия, собственно, поэтому я и родила их так поздно. Я как еврейская мама или даже хуже: мне надо все контролировать и за всем следить. Когда в отъезде, я практически не выпускаю телефон из рук. Но недели напряженной работы у меня непременно сменяются месяцем дома, где мне намного проще быть хорошей матерью. Детям все же очень важно, чтобы я была рядом, а не где-то на экране или на страницах журналов.
— Дева уже почти подросток…
— Да, уже с меня ростом! Возможно, это нескромно с моей стороны, но Дева — (Шепчет.) очень красивая девочка. И я заранее готовлю тяжелые орудия, чтобы помогать ей отбиваться от женихов.
— Да вам от своих бы отбиться!
— (Смеется.) Со своими уж я как-нибудь справлюсь, а вот Деве явно нужна будет помощь. Подожди, девочка моя, я уже иду. С битой наперевес!
Полный текст интервью читайте в российской версии журнала The Hollywood Reporter с 20 октября.
