— Имена людей, совершивших прорыв в расшифровке немецких кодов во Второй мировой войне, долгие годы скрывали от широкой общественности. Расскажите, кто ваша героиня?
— Мне кажется, в этом деле спецслужбы переусердствовали: война закончилась более полувека назад, наступили новые времена, уже давно все знали, что были взломаны коды, но тайну все хранили и хранили под семью замками. Моя героиня — Джоан Кларк, математик с кембриджским образованием, была ближайшей помощницей, другом и даже одно время невестой Алана Тьюринга (математика, криптографа, методы которого помогли в расшифровке немецкой «Энигмы». — THR). По окончании войны обоих наградили орденом Британской Империи. Впрочем, это не помогло Тьюрингу избежать трагической смерти, а Джоан — безвестности.
— А почему вы согласились на эту роль? Не из-за любви к математике ведь?
— Нет, конечно! Математика как раз была единственным предметом, по которому у меня в табеле стоит не пятерка, а четверка. Джоан меня заинтересовала прежде всего борьбой за собственное достоинство. Она, выпускница одного из самых престижных британских университетов — причем лучшая студентка курса, — была призвана на госслужбу, но жалованье получала практически в два раза меньше, чем ее коллеги мужского пола. Гораздо менее талантливые и продуктивные. Ее пришлось оформить лингвистом, хотя она не знала ни одного иностранного языка, потому что лингвистика считалась профессией, в которой представительницы слабого пола хоть как-то могли преуспеть. Предполагалось, что математика — совсем не женское дело.
— Ваш партнер по фильму — Бенедикт Камбербатч, ставший в последние годы чрезвычайно популярным…
— Он без преувеличения феноменален, талант так и брызжет! Мы с ним уже сталкивались на съемках «Искупления», где я играла одну из главных ролей, а он — смешно даже вспомнить — второстепенную. Одаренность Бенедикта, однако, была очевидна уже тогда. К счастью для него и для зрителей, он вскоре засверкал, сыграв Шерлока Холмса. Должна сказать, что он остался таким же верным другом и надежным партнером, каким был до того, как его накрыла всемирная слава.
— «Игра в имитацию» — первый голливудский проект норвежского режиссера Мортена Тильдума. Чувствовалась ли в нем робость новичка? Он позволял своим знаменитым актерам импровизировать?
— Нет, нет и еще раз нет! На площадке Мортен всегда был главным. Умным, рациональным и уважительным распорядителем. Возможности для импровизации в этой истории не было — это все-таки не водевиль, а историческая драма, основанная на конкретных фактах, последовательности событий и действий. Для этого фильма как раз нужен был режиссер, который не станет грешить против документальной правды. Мортен оказался именно таким человеком.
Полную версию интервью читайте в российском издании The Hollywood Reporter с 22 января.
Фото: East News
