— Образ покорителя Дикого Запада — мужественного, слегка небритого, в запыленной шляпе и с двумя револьверами, — буквально выгравирован в сердцах американских зрителей. Как же вы посмели покуситься на него? У вас что, вообще ничего святого нет?
— Уж во всяком случае, не Дикий Запад! Отвратительное место, по-моему. И жуткое время — где каждый хулиган чувствовал себя уютно, а каждый отпетый бандит мнил себя королем. Вся комедийность фильма базируется на том, что мой герой — это, по сути, современный человек, родившийся преждевременно и попавший в жуткую обстановку, где ценились не ум, образование и доброжелательность, а лишь тяжесть кулака и меткость. Я просто посмотрел на вестерн сегодняшними глазами. И, предваряя ваш следующий вопрос, сразу же отвечу: нет, я не полюбил Дикий Запад, нет, я не почувствовал себя ковбоем, нет, мне не нравится погода, когда сплошной ливень сменяется засухой, и нет — я не умею и не хочу учиться стрелять с двух рук. Довольны?
— С чего вы взяли, что меня это интересует?
— Меня почему-то все спрашивают, не повлияли ли съемки на мое восприятие, вот я уже на автомате и ответил. А что вы хотите спросить?
— Когда я смотрела картину, у меня было ощущение, что тону в поразительно смешном густом абсурде. Вы специально так сконструировали фильм или это для вас естественно?
— Есть замечательные комедианты, которые создают такую атмосферу, легко придумывают парадоксальные ситуации. Я этого делать не умею, так что буквально «вытягиваю» абсурд из жизни. Кричу людям: оглянитесь, вы живете в мире, который не подчиняется здравому смыслу! Он полон нелепостей, вы просто их не замечаете. Кажется милым, что дети любят своих плюшевых мишек? Так давайте же продолжим логическую прямую и доведем их дружбу до взрослых лет. Абсурд? Конечно! Но не придуманный, хотя выглядит фантастично. Как, по-вашему, не парадоксально ли погибнуть в умирающей от зноя Аризоне ото льда? Разумеется, но ничуть не менее, чем умереть от рук какого-то чумазого подонка, которому ты просто не понравился.
— Вы собрали отличную звездную команду: Шарлиз Терон, Лиама Нисона, Аманду Сайфред, Нила Патрика Харриса...
— Не забудьте и Сета МакФарлейна! (Смеется.)
— Он еще молодой актер, пусть поработает и заслужит упоминание в звездном списке. Я же хотела спросить, не боялись ли вы, что каждая звезда будет тянуть одеяло на себя?
— Давайте пройдемся по этому списку, и я подробно отвечу, как мне с ними работалось. Во-первых, конечно, Шарлиз, которую я первоначально действительно побаивался: мегазвезда с «Оскаром» на полке, с рекламными щитами по всему миру… Однако, когда мы встретились в первый раз, чтобы обсудить будущую работу, испуг у меня испарился буквально через пару минут. Я увидел трудягу, готовую работать, а не красоваться перед камерой. И обнаружил, что у нас практически одинаковое чувство юмора! Это просто поразительно. Плюс еще, конечно, гравитация таланта — она становилась центром сцены, едва появляясь перед камерой, и это было не перетягивание одеяла, а именно та концентрация на образе, которая была нам нужна. Лиам Нисон же был приглашен в проект с совершенно определенной целью: больше всего я хотел, чтобы картина не была пародией на вестерн. Это убило бы главную мысль…
— Героиня Аманды Сайфред чувствует себя на Западе замечательно, ей все по душе: и солнце, и выстрелы, и подчеркнутая мужественность. У нас была сцена, где она бросает моего героя. Аманда отыграла ее так изумительно, что я подумал: «Одно из двух: либо эта девушка — лучшая актриса в мире, либо в прошлом она раздавила не один десяток молодых людей!» Выяснять, в чем именно дело, я, конечно, не стал. А что касается Нила Патрика Харриса, то он, в отличие от моего персонажа, наоборот, опоздал с рождением лет эдак на семьдесят. Он был бы своим среди актеров 1930–1940-х годов, одинаково хорошо умевших и играть драматические роли, и танцевать, и петь. Он — штучный товар, которым можно только восхищаться.
Полный текст читайте в свежем номере российского издания The Hollywood Reporter
Фото: AP Photo/EAST NEWS
