— Вы столько лет работаете с технологией захвата движений и мимики. Не обидно, что зрители практически никогда не видят вашего лица?
— Ничуть! Для меня performance capture — это ключ к самой сути актерской игры. Хотя конечный продукт получается уже за счет технической обработки, самое главное — это процесс. И энтузиазм всех задействованных в проекте. Конечно, никуда не денешься от специальных камер, отслеживающих движения и мимику, но гораздо важнее, что вкладывает в игру сам человек. Нужно, чтобы персонаж зацепил вас до глубины души, иначе никакие тонны компьютерной графики не дадут эмоциональности, присущей настоящему игровому кино.
— В «Восстании планеты обезьян» Цезарь вырос из юного шимпанзе во взрослую особь, которая борется за свою свободу. Что станет с вашим персонажем в сиквеле?
— В конце первого фильма был намек на то, что на Земле разразилась эпидемия. Наша история начинается спустя десять лет после этих событий. Цезарь привел обезьян к свободе и строит новое общество, он сильный лидер, но сторонник равноправия, поэтому не стремится доминировать. Потом приходят люди, которые отчаянно пытаются пережить вирус. В поисках ресурсов они встречают обезьян, и это важная поворотная точка: неожиданно Цезарь оказывается в положении, когда ему приходится выбирать между своими сородичами и поставленными на грань вымирания людьми. Ведь его хорошо воспитали, его любили, о нем заботились. И он сочувствует людям, несмотря на то что ему пришлось уйти от них в поисках собственного я.
— Как вы готовились к роли?
— Когда я играл Цезаря в первом фильме, я чувствовал себя человеком в обезьяньем обличье. Ведь он растет и верит в то, что он человек, но однажды понимает, что на самом деле он другой. В этот раз я увидел в Цезаре аутсайдера. Чужого как среди людей, так и среди обезьян. Но несмотря на то что он одиночка, Цезарь смог обрести новую семью — жену (ее играет Джуди Грир. — THR) и сына-подростка. Ему кажется, что он наконец нашел самого себя. Но потом приходят люди, и все в его жизни идет наперекосяк.
— Вместе с вашей студией Imaginarium вы взялись за постановку игровой экранизации «Скотного двора» по Джорджу Оруэллу с использованием технологии захвата движений и мимики. Как вы собираетесь оживить животных, например коня Боксера? Я знаю, что вы советовались со специалистами, работавшими над постановкой спилберговского «Боевого коня».
— Мы просто взяли куклу-марионетку лошади и поместили на ней специальные маркеры. Во время съемок все получилось очень здорово, но после цифровой обработки мы увидели, что хребет смотрится совсем не так естественно, как нам казалось вначале. Пришлось искать новый подход, придумывать более гибкий хребет. В итоге в качестве материала для куклы мы использовали пористые поплавки вроде тех, что разделяют дорожки в бассейнах. Получилось неплохо: стали видны мельчайшие нюансы движений. Соблюдать физику в таких вопросах очень важно. Когда беремся за очередной фильм с performance capture, мы над ним работаем как над очень сложным спектаклем.
Полный текст читайте в свежем номере российского издания The Hollywood Reporter
Фото: AP Photo/EAST NEWS
