Читать ранее:
Глава двадцатая: Диалог с охранником
Все эти три эпизода вместе – предыдущие два и этот – я называю «хождением по мукам». Обивание порогов административных учреждений – мытарства, знакомые многим.
И все люди тут – тоже массовка?
Первая женщина и девочка с мамой – массовка. А мужчины, что стоят возле машины мэра, – это его водитель и охранник.
Честно говоря, их можно тут и не заметить. Но я хочу уточнить: как вы подбираете эту массовку? Прикидываете накануне съёмки: нужна, допустим, женщина…
Да, но только не накануне. Упомянутая уже мною Эля знает съёмочный план заранее и всякий раз заблаговременно спрашивает: «Какая тебе нужна массовка? Мужчины, женщины, возраст? Интеллигентного вида или поплоше? Простой дядька, бабка с авоськой, тётка с ребёнком – с коляской, с мальчиком или с девочкой, какого возраста?..» Я ей отвечаю: «Нужно человек десять: пять женщин, пять мужчин, плюс два ребёнка. Возраст – 25-30, 40-50». Ну и так далее.
Вы этих людей запускаете, чтобы было движение в кадре?
Ну как? Чтоб жизнь какая-то была, да. Чтобы улица не была пустой.
Так и представляю себе где-то за углом автобус, в котором люди сидят и ждут: позовут – не позовут?..
Такое тоже возможно, могут и не позвать. В городе всегда была массовка. Может, действительно мама с дочкой пришла, а может быть, ты выберешь вот эту женщину и эту девочку, ну и как будто бы они – мама с дочкой или бабушка с внучкой. Это складывается прямо на месте.
Иногда Аня Бартули поправляет их костюмы. Кому-то говорит: «Могу я вас попросить снять это, я вам дам из нашего», – потому что следит за цветовыми пятнами. Она видит кадр и понимает, какое пятно здесь уместно.
Мне почему это особенно интересно: российское кино очень часто ругают за отсутствие второго плана – режиссёрам с первым бы справиться как-нибудь. И порой можно увидеть либо абсолютно безжизненную улицу, либо наоборот – какой-то хаос. Хотя иногда и иностранные фильмы этим грешат.
Хочу вам сказать, в фильме «Возвращение» у нас была прямо противоположная цель: «вымыть», опустошить полностью всё пространство городской среды. Хотелось создать пространство почти сновидческое, пространство сказки, где кроме героев нет больше никого – два мальчика и их отец, всё.
Мы старались это сделать и в сцене на площади, перед рестораном: перекрытие держали изо всех сил, чтобы не было этого броуновского движения, которое вы называете хаосом… Но люди всё равно где-то прорвались – и это хорошо, потому что совсем стерильным делать пространство было бы слишком. Тогда бы это походило на первый сон из «Земляничной поляны», грандиозную сцену, когда герой среди бела дня оказывается на абсолютно пустой улице. Но там это действительно сон, и во сне эта пустынность очень сильно действует: помните, когда он хочет кому-то заглянуть в лицо, берёт его за плечо, тот медленно оборачивается, а там – жуткое лицо без глаз!.. И катафалк чёрный, и часы без стрелок, и тишина, этот абсолютный вакуум...
В «Изгнании» похожая работа проделана: там, как и в «Возвращении», в кадре нет ни одного человека с улицы, все наши, все – только персонажи этой истории.
И вас ещё обвиняли за это: мол, где же всё это происходит?!. Я вот не могу понять подобных претензий. Вы просто задали некий мир – и в этом плане для меня там всё абсолютно нормально.
Именно! Это так странно, когда люди говорят: «Я уже полчаса смотрю этот фильм и гадаю, где это всё происходит?..» Что им сказать?.. Какая разница – где? Пока вы гадаете – фильм проходит мимо вас!
Но я сейчас, конечно, не про ваши картины говорил. У вас работает и отсутствие второго плана: понятно, что это не просто так, что это обосновано. Другое дело, когда второго плана нет потому, что его не умеют создать… Кстати, уже в «Елене» у вас немножко этот второй план стал проявляться – гастарбайтеры, например, пошли…
Да, там он уже есть, в этом городе живут люди, да… В «Елене» мы уже обнаруживаем среду, в которой появляются детали быта, посторонние люди, массовка; но и это – не случайные прохожие или не столько, сколько есть, а взвешенное, отмеренное количество, а иногда и качество этих самых прохожих. Говоря о качестве, я говорю о подборе костюма для массовки и даже социального статуса некоторых лиц в необходимых для того обстоятельствах. Например, на прощании с телом Владимира в крематории гости в ритуальном зале должны были соответствовать статусу усопшего и костюмом, и лицом, как говорится. Каждого из массовки мы специально отбирали для этого эпизода.
Возвращаясь к «Левиафану»: хочу сказать, что он очевидно отличается от ваших предыдущих работ и количеством персонажей, и уровнем вот этой проработки, и плотностью материала. Мне кажется, что если не знать, то до поры до времени можно и не догадаться, что фильм поставил режиссёр, который до этого снял «Изгнание». Мне тем картина и нравится, что вы пришли к этой «жизни» – и сумели её воссоздать. Это очень здорово и круто.
Что это на мониторе у охранника?
Я не знаю, что это. Всё, что вы здесь видите, – это реальный интерьер охранника в здании мэрии Мончегорска. И вон там, слева в стекле, этот монитор отражается.
Читать далее: Глава двадцать вторая: Лиля едет к Анжеле
Книгу Максима Маркова «“Левиафан”. Разбор по косточкам. Режиссёр Андрей Звягинцев – о фильме кадр за кадром», в основе которой – проект онлайн-журнала «Настоящее кино», в 2020-м году выпустит издательство «Альпина Паблишер».
