По части кино год был не лучше, но и не хуже прочих. Закончилась одна великая сага и одна чуть менее великая, но началась новая, Средиземная. Подростки изголодались по жестоким играм, а в Нью-Йорке после короткого перерыва вновь появилось лицо под маской и в красном трико, жаждущее справедливости и отмщения.
Русское кино перестало удивлять могучими бюджетами, но, хоть и не смогло собрать увесистой кассы, показало, что к зрителю оно повернуто лицом, а не известным местом.
Редакция «Настоящего кино» посмотрела в минувшем году несколько сотен фильмов и отобрала из этого многообразия те, благодаря которым 2012 год войдет в историю кино, хотя сейчас это и не кажется столь очевидным. Потом будет что вспомнить.
По сюжету главного экшена 2012 года Дредду отдают на поруки симпатичную стажерку, с которой Судья отправляется на разведку в самый криминогенный район города. Штурм высотки неожиданно оборачивается кровавой вакханалией — под энергичный бит драм-машины и лязг грохочущих засовов выходы из ада, куда заглядывают незваные представители закона, наглухо замуровываются, после чего удивительная актриса Хиди шепчет сиплым уставшим голосом свое уверенное: «Убить». Собственно, после первого появления Хиди в кадре «Судья Дредд 3D» прекращает быть пафосной тягомотиной, тотчас превращаясь в чистую кинетику, в амфетамин по венам, в удовольствие животного толка и звериных мощностей. Герои стремительно несутся с этажа на этаж, едва успевая перекинуться парой слов. Ты несешься вместе с ними, переводя дыхание лишь в те моменты, когда гениальный оператор Энтони Дод Мэнтл принимается снимать на свою чувствительную камеру прием наркотика под названием «рапид». Останавливая время, делая воздух хрустальным, пропитывая экран кровью, потом и сексом, Мэнтл занят здесь тем, чему пару лет назад научился на съемочной площадке триеровского «Антихриста» — открывает дополнительную глубину, на которой ты буквально тонешь с головой.
Проводив Нору Эфрон в последний путь, мы как-то поспешно распрощались и с жанром голливудской романтической комедии. Потерь для нее за последнюю десятилетку случилось предостаточно, а вот приобретений — кот наплакал. Эта смешная, на редкость остроумная, очень американская и при всем при этом очень трогательная картина рассказала зрителю классическую жанровую историю, в которую тот в кои-то веки поверил. Он — выписавшийся пациент психушки, основательно съехавший с катушек после того, как застал свою жену с любовником. Она — молодая вдова, которая после смерти мужа пустилась во все тяжкие. Поначалу наших неадекватных героев сближает обсуждение антидепрессантов, потом выяснение, кто из них более сумасшедший. Ближе к финалу герои начинают ощущать симптоматику психического расстройства, лечиться от которого совершенно бесполезно, — любви. Безусловно, некоторую эмпатию во время просмотра должен прочувствовать и зритель. С точнейшей режиссурой, прекрасной артисткой Лоуренс и живыми людьми, что не пытаются вам понравиться, а просто живут в кадре, «Мой парень — псих! История оптимиста» рискует запомниться самым приятным фильмом года. С большим любопытством проследим за ним на «Оскаре», где Дэвид О. Рассел, которому вновь ничего не дадут, одним своим присутствием красиво проиллюстрирует идею, что все нормальны одинаково, а безумен каждый — все же по-своему.
На протяжении четырех лет голливудские киноделы настойчиво знакомили нас с супергероями вселенной комиксов Marvel. В одних персонажей мы успели влюбиться, других — с радостью бы уже позабыли. В 2012-м телевундеркинд Уидон эффектно объединил под эгидой очередного спасения человечества всех-всех-всех. Его «Мстители», понятное дело, не фильм ни разу; это такой грандиозный концерт по заявкам, на котором звезды поочередно солируют: Тони Старк с шуточками, Тор с молотом, Халк со своей злобной зеленой рожей, Скарлетт Йоханссон с непристойной акробатикой, ну и так далее. Нельзя не отметить, что со своей любовью к комиксному дискурсу, мифотворчеству и кидалчеству, коим сегодня одержимы мальчики всех возрастов, Уидон вписался на роль тамады здешнего кинопраздника как родной. Развлекательное супергеройское кино, которое в последнее время хмурит брови, пытаясь выглядеть умнее, у Уидона выглядит бесстыдной костюмированной вечеринкой, на который ты — званый гость. К финалу вечеринка эта с должным пафосом, спецэффектами и вжимающими тебя в кресло децибелами превращается в современный эпос. Да, самый настоящий эпос — с Манхэттеном вместо Олимпа и с группкой красиво наряженных небожителей, на которых зрители, судя по всему, будут усиленно молиться ровно до тех пор, пока не выйдет сиквел.
«Шапито-шоу», предусмотрительно поделенное на две серии, длится в общей сложности три с половиной часа: в первой нам подробно рассказывают про «любовь и дружбу», во второй — не менее обстоятельно про «уважение и сотрудничество». Эта виртуозная абсурдистская комедия соткана из очень смешных и одновременно очень грустных снов, которые периодически снятся пелевинскому поколению П — всем тем, кто в детстве был пионером, кто пил портвейн в Симеизе, кто заснул однажды ночью в одной стране, а проснулся — в совершенно другой. В фантасмагории Сергея Лобана необъятный СССР умещается в маленьком цирковом шатре, где по вечерам подвыпившей публике показывают «Шапито-шоу». Здесь стремятся ввысь картонные космолеты, танцуют бурые медведи в скафандрах; гигантский Мойдодыр пытается заловить чумазого двойника Майкла Джексона, чтобы замыть его до смерти. Прошлое действительно странное, слегка безумное и пугающее. Как пресловутый Мойдодыр; как таинственное шапито, которому утром суждено сгореть дотла; как байки героя Мамонова, до чертиков напугавшие по сюжету его сына, типичного героя нулевых. Настоящее же наоборот — логичное и понятное, но, вы уж извините за словесный каламбур, ненастоящее совсем — не время, а сплошная глупая фикция, в которой любить, дружить, уважать и сотрудничать практически разучились.
Этот пронзительный, великолепно сыгранный, гипнотически красивый фильм — пожалуй, самый яркий представитель апокалипсического тренда, которым в 2012 году жил фестивальный истеблишмент. Поначалу, глядя на совершенно гениально солирующего здесь Майкла Шэннона, на его дрожащие руки и на бегающий в панике взгляд, сложно отделаться от мысли, что фильм Николса исследует бездны человеческого безумия. «Укрытие» тем не менее гораздо шире заявленной темы. В «Укрытии» Николс пытается постигнуть природу иррациональной тревоги, рождающейся из повседневного спокойствия. Обрушивая ее на голову главного героя Кертиса, режиссер лишний раз подтверждает, что человек — существо куда более сложно устроенное, чем принято о нем сегодня думать. У Юнга было хорошее определение людей. «Это — животные, которые сошли с ума». Сначала Кертис ищет выход из своего персонального апокалипсиса с помощью фрейдистской методички, за которой после своих ночных кошмаров впопыхах едет в книжный магазин. Спустя несколько дней, однако, главный герой ставит книгу обратно на полку и отправляется покупать на последние деньги противогазы, отчетливо понимая, что есть два решения проблемы: «либо снова стать животным, либо, наоборот, стать чем-то большим, чем человек».
Им по двенадцать лет. Они познакомились во время школьной постановки «Ноева ковчега», и встреча эта, как говорят в подобных ситуациях, в одночасье перевернула привычный ход вещей с ног на голову. Продлившаяся целую вечность переписка закончилась тем, что Сэм предложил Сьюзи встретиться. «Королевство полной луны» — название фантастического романа, прячущегося в бездонном, как распростершееся над головами героев небо, чемодане Сьюзи. Велик соблазн предположить, что для Уэса Андерсона сказочный мир из книжки — не что иное, как детство, тот самый период в жизни, когда мир вокруг похож на кукольные шестидесятые, когда учителя, наставники и родители говорят на каком-то другом, враждебном, непонятном тебе языке, когда первая любовь кажется последней. Наверное, когда-нибудь наступит день, когда персонажи андерсоновских фильмов одновременно проснутся и поймут, что времени из песни Франсуазы Арди уже не воротишь, что та самая первая любовь действительно была последней, что неестественно красочный мир королевства полной луны, что прячется внутри тебя двенадцатилетнего, медленно, но верно превращается в сплошную градацию серого. Время действительно слишком стремительно — наверное, именно по этой причине все полтора часа, что идет «Королевство», тебе хочется, чтобы этот фильм никогда не заканчивался.
Эта изящная, декларативная, дико актуальная и абсолютно беспощадная к зрителю абсурдистская комедия конгениальна своему первоисточнику — одноименной повести Дона Делилло. Как и книга, фильм Дэвида Кроненберга поначалу тебе активно сопротивляется. Водопадами силлогизмов он обрушивается на тебя с такой мощью, что первая твоя реакция — быстренько обматерить того, кто сидит рядом, и выбежать из зала, в панике прикрывая голову. Уместнее, конечно, будет дождаться выхода прекрасной Саманты Мортон, которая, кривенько ухмыляясь, произнесет свое: «Я ничего из этого не понимаю. Но я понимаю, какими безжалостными нам приходиться быть, чтобы адекватно оценивать окружающий нас мир». «Космополис», наверное, действительно можно не понять, тем не менее, этот фильм невозможно не прочувствовать. «Я не хочу мыслить рационально», — бесчисленное количество раз произнесет герой Роберта Паттинсона, чему, пожалуй, следует научиться и зрителю. Рациональный подход здесь работает с трудом. Мы не просто наблюдем за рушащимся миром 28-летнего миллиардера Эрика, мы вместе с ним сходим с ума. В отличие от Патрика Бэйтмена, который был не способен проявлять никакие эмоции, кроме убийственной ярости, здешний американский психопат разучился что-либо ощущать в принципе. Капиталистическому обществу в его лице не грозит смерть, оно и так уже мертво — смотрит затуманенными глазками уместного здесь как никогда артиста Паттинсона, который два часа едет с непроницаемой миной в далекое никуда, неистово разрушая себя и окружающих в надежде испытать хоть какие-то признаки жизни.
Сбежав из коммуны, Марта пытается вернуться к нормальной жизни. Она ищет поддержки у своей старшей сестры Люси и ее мужа. Обогревшись в уютном доме, расположенном на берегу озера, кроткая пигалица попытается немного прийти в себя, однако кажущееся элементарным стремление оборачивается вдруг кромешным адом. Дело в том, что себя Марта давно уже потеряла: то ли в секте, где какое-то время жила под именем Марси Мэй, то ли в выдуманной реальности, в которой ее зовут Марлен. «Марта Марси Мэй Марлен» — лауреат кинофестиваля «Санденс» за режиссуру, большой дебют восхитительной младшей сестры близняшек Олсен, по совместительству маленький гениальный фильм, появившийся буквально из ниоткуда. Кино чем-то похоже на «Меланхолию» — масштабы апокалипсиса здесь, конечно, скромнее (ограничиваются одной лишь Мартой, которая необратимо растворяет себя в себе), но причина ровно та же самая, что и у Ларса фон Триера — столкновение двух разных миров. Милые буржуа довольно оперативно принимаются учить малолетнюю сектантку уму-разуму. Девушка в ответ, недоуменно хлопая ресницами, поначалу внимает, а потом ломается. Прошлое и настоящее в ее голове от этого сливаются воедино. Пространство искажается. Смотреть этот путаный, вязкий, сновидческий фильм, словно спускаться по лестнице в темноте, — страшно и, мягко говоря, небезопасно. Кроме того, в качестве финала зрителя ждет сломанная ступенька, наступив на которую, летишь в объятья улыбающейся красавицы, имя которой не имеет ровным счетом никакого значения.
Лучшего за последние лет пятьдесят «Бонда» снял Сэм Мендес. Уже в прологе автор «Красоты по-американски» эффектно умерщвляет Бонда-символа, дабы родить на экране Бонда-человека. Благодаря этому «Скайфолл», безусловно, обречен на любовь и обожание. Искать изъяны в живых людях как-то уж совсем дико, да и не получается, если честно. Агента 007, воскресшего в пучине морской под душераздирающую песню певицы Адель, как всякую личность, хочется не расчленять, а изучать. Делать это стало гораздо проще. Бесстыдно красивый, изумительно сделанный, безупречно сыгранный и, что немаловажно, очень смешной «Скайфолл» старается примирить любимого всеми героя и время. Одна из девушек заявляет, что Бонд пытается вытянуть не свою роль. На вопрос, что это за роль, отвечает: «Старый пес — новые трюки». От новых трюков, зафиксированных камерой лучшего оператора на свете, дыхание перехватывает. Не меньшее, впрочем, впечатление оставляет и мир, с которым Бонд пытается примириться. Самый страшный враг в нем оказывается порождением М, любимым ее учеником, этаким Харви Дентом, в которого рискует превратиться со временем и сам Бонд. Будет странно, кстати, если режиссера Нолана не припашут для съемок продолжения — не то чтобы его сильно хочется видеть в постановщиках, тем не менее после Мендеса он, пожалуй, единственный, кто сможет в рамках «бондианы» еще раз удивить.
«У меня есть всего лишь полчаса», — честно предупреждает невозможно красивая тут Кайли Миноуг, после чего взбирается по полуразрушенной лестнице парижского универмага «Самаритен» на крышу. Главный герой, мужчина по имени Оскар, увидев спустя несколько минут на земле замызганный кровью кремовый плащик, не может сдержать слезы. Невозможно не плакать, когда умирает красота. В этом удивительном кино всё, впрочем, склонно к перерождению. Немного успокоившись, Оскар сядет в лимузин и поедет на следующую встречу. Каждые десять минут Оскар старательно гримируется, выбирает костюм и выходит из дверей своего лимузина другим человеком. Леос Каракс, не снимавший большое кино тринадцать лет, посвятил «Святые моторы» памяти жене и актрисе, скончавшейся в прошлом году Екатерине Голубевой. Прежде чем пойдут финальные титры, на экране появится ее портрет и надпись на русском: «Катя, тебе!». Как всякое посвящение, эта пронизанная грустной поэтикой и искренней любовью фантасмагория не терпит фальши. Каждая встреча Оскара — маленький жанровый шедевр, в котором Каракс не без иронии пытается смириться с тем, что настали его персональные сто лет одиночества. Оскар, блестяще сыгранный любимым актером автора Дени Лаваном, и есть Каракс — человек, открывший для себя кино вновь, только уже не в качестве инструмента взаимодействия со зрителем, а как магическую сентенцию, в которой возможно всё: стареть и молодеть, умирать понарошку, проживать одну жизнь за другой, бесчисленное количество раз похищать Красоту, чтобы увидеть в ее глазах свою любимую. Подобным осознанием Каракс, кажется, приблизился к зрителю, считавшему режиссера скучным умником, на несколько шагов ближе — зритель этот, если вдуматься, обычно покупает билет в кино ровно по тем же самым причинам.
