С Каннским кинофестивалем, на самом деле, смешнее всего. Ну, какой нам от него прок, что столько вокруг него шума? Говоря «нам», я имею в виду так называемого «широкого зрителя», под которого подстраивается (вернее подкладывается) прокат. Да, этот зритель с интересом разглядывает фотографии с красной дорожки в глянцевых журналах — но есть ли ему дело собственно до кино? Потом, даже если интерес проклевывается — способствуют ли прокатчики его развитию? Лауреаты прошлогоднего фестиваля — «Белая лента» и «Жажда» — дошли до наших кинотеатров вот только что. Ряд других картин, которые тоже было бы любопытно посмотреть хотя бы киноманам, не дошел пока вовсе. Но ведь есть еще время: «Слепота», открывавшая Канны два (!) года назад, брела-брела, но все-таки ведь добрела до наших широт. Тут ведь какой замкнутый круг получается: фильмы выпускают поздно, так как зрителей все равно мало, спешить ради них некуда. А зрителей мало, потому что выпускают поздно — и все, кто хотел, либо уже успели забыть, что хотели, либо фильмы эти давным-давно посмотрели (славьтесь, торренты, в веках). С чего тогда расчет, что в кинотеатры пойдет кто-то еще? Вот в чем загвоздка-то…
Так, быть может, ну и ладно с ним, с Каннским-то? Далековато ведь все равно. Какой нам в нем смысл? Впрочем, еще меньше смысла, получается, в отечественном «Кинотавре». В Каннах, или в Берлине, например, простой зритель хотя бы может купить билет и самолично прикоснуться к искусству. Отдыхающие в Сочи туристы такой приятной возможности лишены. Единственное, что они могут — это посмотреть кино на площади перед Зимним театром. На халяву в любом случае это приятно, особенно когда это какой-нибудь кассовый хит. Но вот зайти внутрь Зимнего, где крутится конкурс (главный, собственно, предмет всеобщего обсуждения), может только человек с бейджиком или приглашением. Конечно, всех ведь не вместишь! Беда в том, что это кино, конкурсное, потом нигде ведь за пределами Сочи и не найти. Да, «Кинотавр» давно и совершенно по праву считается главным фестивалем отечественного кино. Только вот где оно, это кино, где?
С «Кинотавром» ведь еще какой момент, который приятно обсудить. Продюсер Игорь Толстунов, совладелец фестиваля на протяжении последних пяти лет, продал свою долю партнеру — продюсеру Александру Роднянскому. Казалось бы, бизнес есть бизнес, чего волноваться. И тем не менее. Фестиваль теперь в одних руках — как еще эти руки с ним управятся?
Тут не мешает, кстати, ввести короткую историческую справку: фестиваль и раньше был в одних руках, со дня своего рождения вплоть до 15-летия. И заслуги его основателя и первого президента Марка Рудинштейна перед отечественным кинодвижением огромны! Не будем вдаваться в частности, оценим главный вклад его жизни — Рудинштейн сделал и поставил на ноги самый значимый, безусловно, российский кинофестиваль. Сейчас достаточно пролистать (было бы только где) списки конкурсных программ за все эти годы, вспомнить победителей — и перед нами наглядно предстанет если не все наше лучшее кино 1990-2000-х, то все-таки огромный его срез, гораздо более полный, нежели в наградных листах академических кинопремий.
С уходом Рудинштейна «Кинотавр» стал во многом другим. Не то чтобы он начал «с чистого листа», но смена позиции была налицо. До 2004 года фестиваль был смотром достижений: мэтры и хорошо зарекомендовавшие себя новички представляли созревшие за год картины, за которые им, как правило, не было стыдно. С приходом нового правления концепция из расплывчатой стала потихоньку обретать достаточно четкие формы. Явственнее всего это проявилось год назад: «Кинотавр» окончательно (как тогда показалось) стал рупором новой волны молодых российских режиссеров. В отличие от среднего и старшего поколений, недавние дебютанты снимают кино, более-менее удачно конвертируемое в Европе (чему доказательством многочисленные фестивальные призы). У них современный взгляд, европейская подача материала (большинство из них явно знают, кто такие братья Дарденны). Однако, пестуемые «Кинотавром» и заслуживающие звания «гордости нашего кино», эти картины не нашли в стране своего широкого зрителя и более того — заслужили презрительные отзывы киноветеранов. Так что, получается, «вся» заслуга фестиваля в том, что со «своим» кино он все дальше и дальше отдаляется от народа?
Что станет теперь? Не в этом даже году — в будущем. Как известно, кино отныне будет сниматься по-другому: государство сменило тактику финансирования (об этом мы уже писали). Роднянский в число спонсируемых продюсеров не попал. Насколько «необидно» теперь ему будет приглашать в конкурс фильмы, снятые на средства, которые могли бы при ином раскладе достаться ему самому?
Впрочем, все это глупо, разумеется. Роднянский — большой человек, умный, интересный, состоявшийся. Сомневаться в его честности и порядочности нет ровным счетом никаких оснований. Разумеется, и с ним одним «Кинотавр» останется таким же прекрасным фестивалем, каким и был ранее, будет развиваться и многим нас еще порадует (в смысле тех, кто попадет внутрь Зимнего театра в Сочи). Просто, раз вертятся в голове вопросы — отчего бы их вслух и не высказать? Прекрасно понимая при этом, что в принципе — это практически те же самые вопросы, которые вертелись и когда Рудинштейн уходил. Время показало, что все, что ни делается — к лучшему. Так будет и впредь, хочется верить. Хотя первостатейный вопрос — почему главный смотр российского кино остается все эти годы в частных руках и так мало имеет помощи от государства? — он, конечно, как плавал, так и плавает на поверхности. А может, и к лучшему это? А то, глядишь, «Тарас Бульба» или другая какая государственно-важная пропаганда на нем первые места сплошь позанимала бы… Оно нам надо?
Пару, кажется, лет назад, когда я в последний раз посещал пресс-конференцию ММКФ, кто-то (возможно, это был Кирилл Разлогов) озвучивал нововведение в мировой фестивальный регламент. Что с того момента конкурс не обязательно должен быть премьерным, и что тот же ММКФ, появись у него такое желание, мог свой основной смотр составить исключительно из программы Канн, Венеции и Берлина. Понятно, что с мощным самовнушением «Мы — фестиваль класса А», позволить себе подбирать (пускай и икру) с чужого стола московская дирекция не в состоянии, и в результате конкурс настолько бледен, что интерес к нему заканчивается на родне составителей.
Можно было бы, конечно, посоветовать ММКФу трезво оценить свой уровень, но в родном дите, понятное дело, изъяна не сыщешь. Безвыходная, кажется, ситуация? А вот и нет!
Во всем нужна конкуренция — и не войны с «Кинотавром» за конкурсные ленты, а некий стимул, который подстегнул бы столичное кинособытие выйти из застоя. Какое? Например, маленький и наглый новый фестиваль. У нас тут, конечно, проходят «Датские волны», «Завтра» и прочее в том же духе, но тут в виду ограниченности аудитории особенно не развернуться. А вот представьте себе что-то мейнстримовое, вроде «Комик-Кона», лондонского «Хоррор-феста» и, ну не знаю, «Авориаза» вместе взятых. Вот чтобы для широкой публики, жанровая экспозиция и прочие мастер-классы. К нам на тот же ММКФ почему из Голливуда не едут? Да скучно им, видели они это все. А вспомните азарт Абрамса или Уивер, когда они вместо медведей в ушанках продвинутых киноманов встречали? И ведь потянутся. Не верите — Данкана Джонса спросите. Осталось только финансирование подыскать, а план-концепт у нас имеется.
А вот Толстунов (мотивирующий свой отказ от фестиваля финансовыми сложностями — последствиями кризиса) выиграл вот в чем. Теперь же он вновь (как и когда-то раньше) сможет выставлять свои картины в главный российский конкурс! В последние годы — по понятным причинам — «Кинотавр» был лишен этого удовольствия, и смотрите, как это повлияло на отечественное кинополе. «Все умрут, а я останусь» Германики, одна из лучших картин 2008 года, демонстрировалась в Сочи вне конкурса и впоследствии практически незамеченной прошлась по экранам. И всплеск сильнейшего интереса к ней проявился только тогда, когда по Первому каналу «Школу» стали показывать. А участвуй фильм в конкурсе — и, быть может, выиграй? Может, и по-другому все было бы?
Или другой, даже более интересный пример. Еще годом ранее отборщики фестиваля сожалели, что из правил приличия не могут показать толстуновское «Путешествие с домашними животными» и поэтому фильм отошел к Московскому кинофестивалю. И там, так получилось, победил — хотя и не в полной мере был этого достоин. А что случилось бы с ним, соревнуйся он не с хилыми соперниками из-за рубежа, коими славен конкурс ММКФ, а с такими же крепкими российскими работами? Завоевал бы он хоть одну награду? Ведь призы, как правило, свидетельствуют не только о качестве самой картины, но и о том, в каком окружении она была представлена. Самое красноречивое тому свидетельство: «Каменная башка», фильм Филиппа Янковского, одного из самых «нефестивальных» режиссеров страны, получил Главный приз на кинофестивале «Окно в Европу» не потому, что был чем-то особенно хорош — просто весь остальной конкурс был еще хуже (Выборг, увы, живет объедками от Сочи, но это уже совсем другая тема).
Да, и раз уж зашла речь о ММКФ… Прекрасный фестиваль. Большой, насыщенный! Масса интересных программ — и эксклюзивное авторское кино, и документальное, и соцавангард, и современный эксперимент, и каннские хиты, и любопытные новинки со всего света. Все, наверное, в курсе того, что конкурс в Москве — это самое последнее, что хотелось бы за эти десять дней увидеть.
А что так? Отборщики из года в год сетуют, что такова просто жизнь — хороших фильмов снимается все меньше, и все приличное отбирают Берлин, Венеция и Канны. А все остальные фестивали на Земле уровнем ничуть не выше нашего — что и позволяет нам, как и прежде, с гордо поднятой головой именоваться «классом А», форумом мирового уровня. Но это же смешно. Хотя нет, не смешно — очень грустно. Зачем напихивать в конкурс посредственное «какое достанется» кино, приправляя его двумя-тремя хорошими российскими картинами (которые в итоге заслуженно на этом фоне выиграют), когда можно попробовать как-то пересмотреть саму концепцию отбора? Но ведь нет! Чьи-то отдельные «А»-мбиции затмевают реальную обстановку с кино, и пускание пыли в глаза становится важнее каких-то конкретных шагов по изменению многолетней плачевной ситуации.
Надо, наверное, вывести из всего этого какую-то мораль. Надо… И вообще — надо что-то делать, чтобы фестивали стали не только «праздником для своих», но и событием для всех. Для первого нужны лишь деньги и фантазия (хотя можно и без фантазии). Для второго — «ковать» зрителя, пока горячо, пока есть еще хоть какой-то к этому интерес, к кино и фестивалям. Очевидно, что поздно уже сейчас — но спустя год, два, три ситуация попросту может стать неисправимой. И всем отдельным фестивалям на смену придет сплошной интернет.
