«Последствия восточного ветра»
Альмодовар не скрывает, что в 2006 году он празднует возвращение – спасительное, долгожданное и блестящее (что показали уже одни Канны). Признанный мастер по смешению жанров, Альмодовар оказался на пике мировой славы в тот момент, когда в его картинах комедия почти без остатка растворилась в драме («Все о моей матери», «Поговори с ней»). «Дурное воспитание» своим выходом на экраны вообще отменяло существование каких бы то ни было жанров. И вот теперь – возвращение к комедии, когда истина, стоящая многих слез, вновь достигается через смех. Одновременно с этим – режиссер возвращается к работе с любимой актрисой Кармен Маура, когда-то бывшей лицом его картин. Со времен «Женщин на грани нервного срыва» Маура постарела почти на двадцать лет. Но играет она, по признанию Альмодовара, по-прежнему безупречно. Как и ее персонаж – добрый призрак, восставший из прошлого, - Маура многократно отражается в игре более молодых актрис: Лолы Дуэна, Йоханы Кобо и, разумеется, Пенелопы Крус. Последняя тоже вернулась к Альмодовару после семи лет, прошедших со времен «Все о моей матери», в расцвете красоты и таланта. Посмотрев «Возвращение», приходится признать, что ни один режиссер еще не снимал Пенелопу так, что рядом с ней меркнут первые красавицы мирового шоу-бизнеса. Оценив силу всех этих возвращений, нашедших место в фильме или вокруг него, невольно задаешься вопросом: было ли когда-то хоть одно возвращение более ярким и плодотворным, более проникнутым новизной?
Если говорить о главной теме новой картины Альмодовара, то это фильм о смерти. Однако она не просвечивает печальным разложением сквозь хрупкие отсветы жизни. Напротив, на этот раз смерть облачена в нарядные одежды, в красоту, в силу духа и чувств. «Возвращение» открывается контрастными кадрами, в которых шумные, разодетые испанки склоняются над серыми, молчаливыми надгробьями своих близких. Уже в этот момент смерть предстает необходимым «вторым дном» многоцветной, пышной жизни, и становится ясно, что только так противоречие между жизнью и смертью стирается, оставляя место тихому разговору (как разговор Раймунды с матерью в финале картины). У Альмодовара призрак может упражняться на тренажере, может плакать и даже пукать, выдавая свое присутствие в шкафу. Такая смерть – уже почти жизнь. Они слишком тесно связаны, чтобы вступать в борьбу. И только в гармонии с обеими стихиями герои могут рассчитывать на счастье.
«Возвращение» пропитано настроением триумфа. Стоит Пенелопе Крус вильнуть в кадр крутыми бедрами (кстати, не настоящими) или склониться над лужей крови на кухонном полу с ворохом бумажных салфеток (бывало ли у Альмодовара иначе?) – зрителю начинает угрожать разрыв сердца от переизбытка страсти, которая присутствует тут в каждом жесте, в каждой гвоздике на черной шляпке, в каждой страшной семейной тайне. Напор этой страсти ощущаешь с момента появления сестер на кладбище – и вплоть до самого конца. Потому что ей некуда уходить, потому что – словно говорит Альмодовар – ничто никуда не уходит, потому что все возвращается. Под песню о возвращении, которую поет Раймунда в ресторане, весь фильм вскипает слезами. А потом постепенно успокаивается, снова смеется, но эта песня остается сердцем картины, ее чистым голосом.
На кладбище внезапно поднявшийся восточный ветер перемешал мысли в головах людей, а заодно – живое с мертвым. Он вызвал к жизни призраков и умертвил некоторых живых. Но в финале вся эта путаница находит свое завершение. Злосчастный раймундин муж перекочевывает из ресторанного холодильника в землю на берегу любимой реки. Призрак перестает прятаться по шкафам и багажникам и пристраивается ухаживать за умирающей соседкой. Раймунда больше не таит обид и раскрывается навстречу новой жизни. Затухает пожар, когда-то положивший начало череде загадок и трагедий. Стихает восточный ветер, люди просыпаются от мнимого сумасшествия. Но продолжает звучать песня о том, что ничто не исчезнет и ничто не забудется, что все вернется, что в жизни есть безумное счастье встреч, и что бархатной ночью в Ла Манче невозможно не петь и невозможно не плакать.
