«Сердце ангела»
Люк Бессон собственными руками вырыл себе яму, успев за шесть лет добровольного отлучения от режиссуры превратиться в некий вариант искусственно удороженного Роджера Кормана. За это время ни одна более-менее заметная французская картина не обошлась без упоминания фамилии Бессона в титрах – в качестве продюсера или сценариста. Собственно, и сам бывший «золотой мальчик французского кинематографа» признавался, что такой статус ему куда больше по душе, чем образ демиурга-вольнодумца. Действительно, местечко теплее не придумать: знай себе, переписывай на разные лады один и тот же однажды сочиненный сюжет, да получай за это солидную прибавку к пенсии.
Однако ж, и в таком прожженном барыге осталась толика человеческого: наткнувшись в дальнем ящике стола на рукопись, начатую еще в юности, Бессон не посмел отдать ее на откуп Жерарам Кравчикам и Луи Леттерье. Воздушная романтика истории растопила сердце экс-постановщика, заставив тряхнуть стариной и снова встать за камеру. Но если зритель, услыхав о возвращении Люка Бессонна в режиссуру, приготовился к крутосваренному блюду под названием «Леон в поисках пятого элемента», то на этом самом месте можно спокойно выдыхать – остепенившийся мэтр выдал сентиментальную, почти вудиалленовскую ленту.
Сравнение с Алленом отнюдь не случайное. Тот всю свою сознательную жизнь посвятил диалогам с любимым Нью-Йорком, выбираясь за границы мегаполиса только в случае крайней необходимости. Бессон аналогичным образом связан с Парижем, в котором живет, творит и зарабатывает. Это во времена бунтарской молодости он позволял себе заглядывать объекту поклонения под юбку, помещая действие «Подземки» в грязный сабвэй, а в «Ангеле А» он уже похож на светского льва, знающего во что одеть и в каком свете показать свою очаровательную спутницу.
Ангела в его фильме – не посланница небес или галлюцинация героя. Она – ветер, пролетающий над Сеной и знающая наизусть все переулочки города. Это Париж, а не небесное вмешательство возвращают Андре к жизни, открывая ему глаза и пробуждая в груди самое главное из чувств – не даром столицу Франции именуют столицей любви. Собственно и сам сюжет отступает в картине на второй план, освобождая место головокружительному любованию: будь то вид, открывающийся со смотровой площадки Эйфелевой башни или погружение в атмосферу одного из многочисленных кафе. Бессон аршинными буквами признается в чувствах к родному городу, заставляя понять истинный смысл фразы «увидеть Париж и умереть», в его прочтении трактующейся, как познать сердце ангела.
