«Список Авнера»
Называйте это как угодно — кризисом среднего возраста, исчерпанностью идей или просто переоценкой ценностей, но сложно не заметить, что год от года Спилберг становится все более скучным и политизированным. Бывший сказочник №1 добровольно сложил с себя почетную обязанность развлекать весь земной шар, ударившись в поиски несуществующей истины и провозглашение избитых идей. Киноакадемия словно выпустила дремавшего в коробке чертика, выдав бородачу его первую золотую статуэтку — Спилберг начал буквально вылезать из кожи вон, доказывая серьезность и многогранность своего таланта.
Первый тревожный колокольчик прозвенел на борту «Амистада»: тягучая судебная жвачка никак не хотела соотноситься с именем Самого. Ткнув пальцем в небо, он зашел с другой стороны, попробовав облачить прописные истины в трогательную историю мальчика-робота. Футуристический фон и игровая форма сделали свое дело, и Спилберг пустился во все тяжкие, то прямолинейно подавая свою точку зрения на политкорректность в комедийном ключе («Терминал»), то сочными аллегориями осуждая политику Буша в Ираке («Война миров»). Новым продуктом его киноконвейера «Сделай Фильм За Полгода» стало второе возвращение к этническим корням. Но если «Список Шиндлера» не был продиктован ничем, кроме желания увековечить память о погибших, то в «Мюнхене» внезапно взыгравшая в жилах Спилберга иудейская кровь отдает едким запахом конъюктурщины. Просто удивительно, как точно совпал график мирового проката картины с нагнетаемым ажиотажем вокруг Олимпийских игр в Турине.
Даже если мотивы выпуска картины именно в это время оставить на совести режиссера, то уж чего ему точно нельзя простить, так это полнейшей драматургической импотенции. Начиная за здравие, Спилберг оставляет зрителя наедине с новоявленными карателями, обещая насыщенное и остросюжетное действие. Драма смещения жизненных ориентиров, моральная сторона вопроса, наконец, просто процесс подготовки к очередной операции — на таком материале можно было бы сделать как минимум отличный триллер. Но одной динамики и зрелищности Спилбергу мало, он решает выступить третейским судьей, дав высказать свои аргументы обеим сторонам и запутывая самого себя в отношении к происходящему.
Рассказав в первой трети ленты о справедливости возмездия, во второй он внезапно пасует, словно опасаясь, что кто-то сочтет «Мюнхен» пособием к действию. А к финалу, окончательно махнув рукой на необходимость дачи внятных ответов на заданные вопросы, он сводит трехчасовую картину к банальнейшей сентенции — «Эта битва проиграна изначально. Убивая одного врага, мы освобождаем место для шести новых, еще более жестоких и кровожадных». При этом удивительная в своей тривиальности мысль сопровождается серией затяжных ложных финалов, а о краткости, как о сестре таланта во время просмотра вообще лучше не вспоминать. Спрашивается: и стоило ради этого отнимать свое и чужое время, да в добавок тратить десятки миллионов долларов?
