Для зрителей знакомых с предыдущими тремя лентами эпопеи долгожданная премьера «Джона Уика» – настоящий праздник на фоне скудного мартовского репертуара российских кинотеатров. Для тех, кто по какой-то причине прошел мимо этой истории и не смотрел ни единого фильма, мы советуем во избежание дальнейших спойлеров прекратить читать рецензию ровно на этом месте и восполнить упущенное, дабы потом не было мучительно больно от осознания пресловутого FOMO (Fear Of Missing Out, или Боязнь упустить интересное - ред.). Итак, как мы помним из финала третьей части, Джон (Киану Ривз) оказывается в подземелье «Голубиного Короля» (Лоуренс Фишберн) после фееричного падения с крыши отеля «Континенталь». Начинать следующую картину с момента, на котором завершилась предыдущая, уже стало фирменной фишкой создателей франшизы – четвертая часть также не стала исключением: зализав раны и восполнив боекомплект, герой готов дальше продолжать свою смертоносную одиссею.
С момента выхода первой ленты, давшей второе дыхание жанру остросюжетного боевика и зависшей на паузе карьеры Киану Ривза, прошло без малого десять лет, за которые прямолинейная история о мести за собаку разрослась до масштабов эпического псевдоантичного цикла. Во второй части мы узнали про международную гильдию ассасинов, к которой принадлежал Джон Уик, а также про ее экзотический кодекс и ритуалы; третья часть приоткрыла завесу над происхождением киллера с позывным «Баба Яга», обнажив историю Джордани Йовановича (белорусского сироты и танцора балетной труппы), а заодно углубив наши познания в корпоративной структуре синдиката убийц. К четвертой части мы подходим уже с внушительной мифологемой и богатым багажом выстроенной вселенной, потеряв к моменту выхода ленты в прокат Лэнса Рэддика, безвременно почившего исполнителя роли Харона (харизматичного администратора отеля «Континеталь»).
Окрыленные ошеломительным успехом своего дебюта Дэвид Литч и Чад Стахелски принялись «ковать железо» с такой же беспощадной энергией, с которой их герой разит оппонентов всеми возможными средствами, всё больше усложняя технику боевой хореографии и всё больше при этом отрываясь от реальности. В финальной главе саги про угрюмого и предельно эффективного убийцу нас ждет поистине красочный и масштабный аттракцион ультра-насилия, в котором создатели огнестрельного балета, кажется, настолько отточили свою технику кровавых пируэтов, что превзошли сами себя. История окончательно оформилась в рамки сочащейся неоном «стрелялки», в которой зрителю с постыдным удовольствием приходится наблюдать за тем, как Киану Ривз методично истребляет десятки безликих статистов под зубодробительно-медитативный аккомпанемент Тайлера Бейтса.
Герои второго плана изначально были козырной картой франшизы – они придавали истории необходимой глубины и выпуклости, особенно в тех моментах, когда сценарий проседал до уровня рельсового шутера. Четвертая глава изобилует новыми яркими персонажами, среди которых явно выделяются главный антагонист в исполнении инфернального Билла Скарсгарда, самурай всея Голливуда Хироюки Санада и темный двойник Затойчи, а по совместительству заслуженный Ип Ман, Донни Йен с библейским именем Каин. Внимательный зритель сквозь дебри религиозно-культурных аллюзий и тут сможет обнаружить отсылки как к «боссам» игровых уровней, так и к «неигровым персонажам» (НПС), помогающим герою двигаться вперед по сюжету игры. Вот только сам Джон Уик всё больше размывается на их фоне, всё больше превращаясь к финалу тетралогии в собственный игровой аватар.
Согласно тому же сложившемуся игровому канону, все фракции в картине опять изображены в гипертрофированной и нарочито «клюквенной» манере: японский дивизион – сакура, катана, сакэ; русская мафия – водка, кадило, балет; французский офис – парфэ, конкур, Шато-Лафит. Вобрав в себя все мемы и реминисценции предшествующих частей франшизы – тут и пиетет перед канцтоварами в качестве оружия ближнего боя, и любовь к братьям нашим меньшим, и так милый сердцу Джона масл-кар – к финалу лента разрывается неожиданным философским откровением, подобно экспансивной пуле ломая кости и выворачивая наружу внутренности приквелов. Жажда мести героя – это вызов сложившейся системе, а борьба с системой, какой бы заразительной она не была, ни что иное как борьба с самим собой в стремлении к покою через покаяние. Две предыдущие картины пестовали благородную ярость на потеху зрителя, упорно создавая ощущение, что «вся суть – в резне», как манифестирует персонаж Скарсгарда. Но на поверку все оказывается гораздо проще: покой – это удел покойников, а значит отдохнуть получится только на том свете.
