В роще близ хижины у озера маленькая девочка Вен (Кристен Цуй) ловит кузнечиков пока ее детское развлечение не прерывает откуда не возьмись появившийся бугай — учитель Леонард (Дейв Батиста). Вен расскажет ему, что на отдыхе она с папой Эндрю и.. папой Эриком, а Леонард расскажет девочке, что находится в лесу с особой миссией и времени осталось крайне мало. Вскоре в хижину к Эрику (Джонатан Грофф), Эндрю (Бен Элдридж) и Вен, вторгнется четвёрка визитеров, вооружённая странным самодельным оружием (смесь вил, мотыги и кистеня): тот самый учитель Леонард, медсестра Сабрина (Никки Амука-Берд), слесарь Рэдмонд (Руперт Гринт) и повар Адриана (Эбби Куинн). Сломив сопротивление и попав внутрь хижины они расскажут заложникам, что у них были страшные видения скорого конца света, а единственный способ остановить гибель человечества в руках Эрика и Эндрю — они должны сообща принять решение принести в жертву кого-то одного из их нетрадиционной семьи.
Для картины открывающей все козыри еще на этапе преамбулы критически важно иметь пару тузов в рукаве в виде оригинального сценария и крепкого каста. Интригуя зрителя завязкой в духе «Забавных игр» Ханеке, кино стремительно растрачивает потенциал герметичного триллера уже к середине и плавно мигрирует куда-то на территорию то ли социальной гей-драмы, то ли того же шьямалановского «Явления». Отдельным пунктом режиссер пытается подчеркнуть толерантность, но мимоходом обнажает ценностные лакуны различных слоев современного общества: злодеи-вторженцы готовы на любые жертвы ради спасения человечества, а представители нетрадиционного меньшинства занимают позицию радикального индивидуализма по принципу «пусть весь мир сгинет – нас это не касается» (здесь зритель может дать им совсем нетолерантную и нецензурную оценку). До кучи М. Найт Шьямалан, в свойственной ему манере, напускает ветхозаветного мистицизма и щедро разбрасывается аллюзиями на откровения от Иоанна Богослова в привязке к современным реалиям. В результате от такого концентрированного нагромождения смыслов на поверхность все отчетливее начинает проступать бессмыслица, хотя по сути — фабула картины сводится к пресловутой «проблеме вагонетки».
И всё же кино могло бы получиться, не распыляйся режиссер на конъюнктуру и отнесись серьезнее к характерам героев ленты. Но, увы, чуда ждать и тут не стоит. Вторая по значимости проблема «Стука в хижине» заключается именно в отсутствии зрительской симпатии к персонажам по причине абсолютной плоскости этих самых персонажей. Заматеревший Руперт Гринт, чье появление на экране поначалу обнадеживает, не удерживается в ленте и десяти минут (роль эпизодическая и не заслуживающая особого внимания), а Джонатан Грофф («Охотники за разумом») и Бен Элдридж («Пенниуорт») (оба открытые геи) не могут вразумительно сыграть отношения в кадре. Женская часть актерского состава тут тоже не блещет: Эбби Куинн («Маленькие женщины») стремительно выбывает из повествования в след за Гринтом, а Никки Амука-Берд («Время» того же Шьямалана) играет в пол силы. Для Кристен Цуй – это первая работа в кино, поэтому тут обойдемся без комментариев. В ситуации, когда ансамбль не сыгран и состоит преимущественно из статистов, всю ленту на своих плечах подобно атланту тащит Дэйв Батиста – пожалуй, его герой единственный, кого тут немного жаль.
В итоге, если рассматривать «Стук в хижину» в качестве дебюта начинающего режиссера-самоучки, то в картине можно даже попытаться найти определенную новизну и оригинальность. Ирония в том, что М. Найт Шьямалан отнюдь не дебютант и спрос с него стало быть соответствующий. Любитель всякого рода твистов тут не демонстрирует новизны и каких-либо откровений, напротив – всё преподносится линейно и незатейливо. От такой режиссерской подачи поначалу берет оторопь (позвольте, да он что, издевается!?), которая правда быстро сменяется разочаровывающим недоумением (а зачем вообще это было им снято?). Видимо стоит с сожалением признать, что время ярких работ Шьямалана на подобие «Шестого чувства» и «Сплита» уже окончательно прошло, а главным его твистом теперь является обман зрительских ожиданий.
