О возрасте любовников зрителю недвусмысленно намекают их имена. Их любовь протянулась сквозь тысячелетия, растеряв по дороге всю хрупкость и бренность, что свойственны чувствам человеческим. Он прожигает жизнь в упадочном Детройте, городе-покойнике, медленно стагнирующем со времен нефтяного кризиса 1973 года. Она прячется от рассветов в солнечном Танжере. Когда Адам закажет для себя сделанную из дерева пулю, чуткая Ева возьмет билет на ночной рейс, упакует в ручную кладь любимые книги и отправится на спасение главной любви своей жизни. Погружая нас в вампирские будни — среду, опошленную за последние годы поп-культурой до абсолютного предела — Джим Джармуш снимает кино изысканное, возвышенное и поразительно теплокровное. Джармуш в каком-то смысле и сам вампир — нестареющий гений, уникальный штучный экземпляр, один из немногих из оставшихся верных себе auteurs, которых уже впору записывать в «красную книгу». Для современного мира он такой же странный, лишний и непонятный, как его герои. «На самом деле вас тут не должно быть, ребята», — удивленно произносит Тильда Суинтон, склонившись перед красными мухоморами, неожиданно выросшими на лужайке ранней весной. Так же и существование этого фильма, обескураживающе нежного и вместе с тем невероятно смешного, — приятная сердцу неожиданность.
Джармуш рисует мир, в котором человек стал для вампира бесполезен. «Мне так плохо», — стонет сестра Евы, вкусившая крови молодого помощника Адама, простого смертного Йена. «Нет, ну а чего ты хотела? — резонно парирует ей опытная родственница, — он же рок-музыкант, их кровь нынче совершенно непригодна». В этой печальной мистической сказке вампиры кличут людей зомби, причем не столько из высокомерия, сколько по банальной причине того, что человеческая кровь за последнее столетие стала токсичной. Единственный безопасный способ питаться — покупка очищенной нулевой отрицательной, которую богемные упыри томно попивают из хрустальных бокалов для портвейна. Трагедия главных героев, так или иначе, заключается не в вынужденном потреблении суррогата, а в растянувшемся на веки вечные наблюдением за человечеством, что целенаправленно и явно не без удовольствия отравляет само себя одержимостью деструкцией, конвертацией истинных ценностей в нефтяные баррели и прочими «сумерками» разума и души. К финалу, мучаясь от жажды, Ева приводит Адама в ночной клуб на выступление божественно прекрасной ливанской певицы. «Я уверена, она будет знаменита», — подытоживает вампирша. «Боже, надеюсь, что нет. Она слишком хороша для этого», — бросает Адам. Очевидно, и новый фильм Джармуша слишком хорош, чтобы собрать больше трех калек в темном кинозале московского «Художественного» (закрытого, кстати, на реконструкцию). Редкий зритель, которому внутривенная инъекция «настоящего кино» необходима, как кровь здешним вампирам, получит от «Любовников» ни с чем не сравнимое удовольствие. Джармуш по-прежнему способен насытить культурный голод, как не кто иной.
