Хорошего датчанина Винтерберга, выстрелившего в 1998 году выдающимся «Торжеством», погубили кинокритики — да-да, именно они и этот их излюбленный ярлык про «режиссера, подающего большие надежды». Принявшись искать в себе того, кто оправдает эту насильно возложенную ответственность, озадаченный автор несколько лет кряду снимал откровенную ерундистику, которая припечатывалась в прессе в лучшем случае словом «претенциозно». «Охоту», сорвавшую в Каннах заслуженные аплодисменты, принято квалифицировать как «большой камбэк». Прежде всего, надо заметить, как камбэк режиссера к самому себе. Смирившись с поиском новых форм, незадавшийся гений вернулся к честной не хватающей звезд с неба кинопублицистике — тому, в чем режиссер, как оказалось, действительно силен как никто. Как и пятнадцать лет назад, Винтерберг хлестко бичует социум. На этот раз, впрочем, безо всяких шуточек и по самому больному. «Я верю детям, всегда верила, дети не лгут. Слышишь меня, грязный извращенец?» — шипит праведная директриса в адрес сорокалетнего Лукаса, воспитателя детского сада, на которого обиделась маленькая белокурая манипуляторша. Несмотря на подозрительное лицо артиста Миккельсена (которое голливудские режиссеры все время и не без оснований натягивают на антагонистов), по сюжету этой пронзительной картины герой абсолютно невиновен.
Влюбчивая не по годам девочка подарила воспитателю валентинку. Взрослый мужчина разумно от нее отказался. До конца неосознанное, сказанное от злости и первой неразделенной любви «дядя ко мне приставал» вмиг становится для Лукаса приговором. Друзья, с которыми он позавчера пил на брудершафт, начинают злобно коситься. Сотрудники супермаркета отказываются продавать продукты. Вскоре в окно Лукаса залетит первый камень, а во дворе заскулит издыхающая псина, которую бдительные горожане удушат и положат на крыльцо в знак неприязни к педофилам. Охота в фильме — доходчивая, хотя и не самая оригинальная метафора того, что жизнь можно разрушить по щелчку пальцев. Слова мстительной соплячки могут дать старт травли, где ты — самая что ни на есть добыча. И эту травлю не остановит ни оправдательный приговор, ни признавший свою собственную ложь ребенок. Жители неназванного датского городка из «Охоты», в сущности, мало чем отличаются от населения американского Догвилля, отстроенного несколько лет назад старшим соратником Винтерберга. Общество вообще страшно предсказуемая субстанция. Ненависть — это по-прежнему то единственное, что способно сплотить как левых, так и правых. Кажется, именно по этой причине дядечки из правительства что здесь, что в Америке, что в либеральной Европе так усердно пытаются навязать своим согражданам общего врага.
