С точки зрения концепции «Отверженные», безусловно, не самый ординарный киномюзикл на свете. Никакой хореографии, никакой вылизанности, никаких стилистических наворотов. Все песни были записаны вживую на съемочной площадке, чтобы игра актеров получилась более органичной и спонтанной. Актеры действительно стараются. Ручная камера то и дело выхватывает крупные планы их слегка обезображенных вокальными стараниями лиц. Пожалуй, самой выразительной страдалицей тут выступает чудная артистка Хэтуэй, которой в этом году не без оснований прочат «Оскар» за лучшую женскую роль второго плана. Будет странно, если заплаканной, остриженной, измученной Фантине не вручат «болванчика» — академики больше всего на свете любят поощрять героических красавиц, которые делают так, чтобы на них было больно смотреть. За что это удивительное во всех смыслах кино можно поощрить еще, сказать сложно. Вряд ли за свежую интерпретацию великого романа. «Отверженных» экранизировали добрую сотню раз — и были версии не менее смелые и уж точно не более скомканные. За ревизионистский подход к жанру тоже хвалить не будешь.
Это очень громоздкое, очень громкое, очень доходчивое, очень старательное кино. И тут уж будем честны. Почти у каждого в школе была противная одноклассница, которая под традиционное «ну пожалуйста-пожалуйста» вызывалась к доске, чтобы с выражением прочитать какой-нибудь тоскливый реферат про литературную классику. В такие моменты учителя обычно расплываются в улыбке, а ты сидишь и сорок пять минут молишь бога, чтобы этому прекрасному старательному ребенку поставили пятерку, чтобы он заткнулся и сел поскорее на свое место. Вот с режиссером Томом Хупером произошла в каком-то смысле похожая ситуация. Способный отличник, поощренный в позапрошлом году на «Оскаре», взялся пересказать известный парижский мюзикл по мотивам романа Гюго. Вероятно, осознавая, что его окружают неблагодарные двоечники, автор с первых же минут фильма принимается пояснять для невежд сюжет чуть ли не на пальцах: «Борьба. Мечта. Надежда. Любовь. Революция». Актеры, почти лишенные человеческих реплик, в это время экспрессивно вращают глазами и широко открывают рты, демонстрируя гланды. Ты честно страдаешь вместе с ними два с половиной часа (первоначально фильм длился четыре), к финалу действительно ощущая себя отверженным, высушенным, почти мертвым. Сами мертвые перед тем, как по экрану побегут титры, эффектно воскресают, практически берутся за ручки и заводят прощальную арию. Конец. В зале начинают шумно аплодировать. Кому-то кино искренне понравилось. Безусловно, есть и те, кто рад, что оно просто закончилось.
