Посмотрев оригинальную тридцатиминутную короткометражку, которую Тим Бертон снял в далеком 1984 году, люди из руководства Disney повели себя в лучших традициях нашего Минкульта: покрутили пальцем у виска, прочитали режиссеру нотацию о нежной детской психике, брезгливо бросили фильм на полку и уже в качестве финального аккорда — показали автору ленты на дверь, уволив с формулировкой «пустая трата рабочей силы и денег». Время, как говорится, ставит все на свои места: спустя тридцать лет Бертон стал режиссером, к которому ребята из Disney каждый раз более чем охотно сами идут на поклон. То ли искупая грехи молодости, то ли в благодарность за «Алису», собравшую по миру без малого миллиард, студия выпускает сегодня на экраны мультипликационный ремейк «Франкенвини». Концептуально новая версия не сильно отличается от той, что была в 1984. Это — по-прежнему черное-белое, ничуть не менее смешное и все еще довольно остроумное посвящение классике голливудского хоррора. Вместо актеров, правда, теперь куклы. Кроме прочего, видимо, дабы вписаться в стандартный хронометраж, вдобавок к основной истории была придумана сюжетная линия с вредными одноклассниками, которые, решив повторить сделанный главным героем научный прорыв, плетутся на кладбище домашних животных, что приводит в итоге к довольно плачевным для города последствиям.
Собственно, ключевую фразу, объясняющую, почему «Франкенвини» смотрится на ура, а на тех же «Мрачных тенях» ты клюешь носом, в мультфильме произносит похожий на Винсента Прайса преподаватель физики. Когда главный герой спрашивает у него причину, по которой его любимый бультерьер воскрес обычной собакой, а остальные вернувшиеся к жизни животные превратились в кровожадных зомби, учитель дрожащим от волнения голосом рассказывает мальчику про незадействованный его одноклассниками-обалдуями секретный компонент — любовь. «Франкенвини» со своими ежеминутными отсылками к классике хоррора — от «Франкенштейна» до «Годзиллы» — полуторачасовой сеанс признания в любви. Причем любви, испытываемой не по отношению к продюсерам, не к Диснею, не к Джонни Деппу с Хеленой Бонэм Картер, а самой что ни на есть незамутненной любви к кино. Любовь эта, судя по фильму, действительно способна творить чудеса. Может вернуть к жизни погибшего пса, может заставить переживать зрителя за судьбу кукол (которые, как ни странно, выглядят гораздо живее, чем постоянная группка бертоновских единомышленников), может подобно машине времени отправить автора в молодость. На тридцать лет назад, к монохромной пленке, к стремлению удивлять, к способности удивляться, к тому самому Бертону, который, неутомимо воскрешая мертвецов, работал на репутацию волшебника, а не наоборот.
