Про параллельные планеты, индивидуальные законы притяжения, материю и антиматерию в «Параллельных мирах» проговаривается, пока идут симпатично анимированные начальные титры — в общей сложности это занимает минуты полторы. Большего, наверное, и не надо: научно-фантастический базис у дебютировавшего в Голливуде аргентинца Соланаса, откровенно говоря, держится на честном слове. Все попытки автора посмотреть на придуманные им миры с точки зрения логики каждый раз оборачиваются тем, что режиссер начинает сам себе противоречить, выглядя при этом немножечко идиотом. Столь нерациональное поведение, безусловно, на руку романтически настроенным барышням, что стаями слетятся сегодня в кинотеатры. «Параллельные миры», кажется, тот самый сорт мелодрам, ради которых девочки прогуливают школу. Любовь здесь почти что несбыточная. Он — экспрессивный житель нижнего мира, где бедно, серо, холодно и грязно, как в российской глубинке осенью. Она — пережившая амнезию буржуа с капиталистического рая, что сияет красотой и богатством наверху. Обоих непреодолимо тянет друг к другу, однако против их союза выступают не только законы враждующих государств, но и законы физики, ради которых, собственно, и нагородили этот визионерский огород.
Затея, в общем, интересная. Достанься она человеку, который хоть немного умеет снимать кино (тому же Гондри, например), могло бы и впрямь получиться нечто заслуживающее внимание. Хуан Диего Соланас не то чтобы не умеет, просто кино само по себе интересует его в самую последнюю очередь. Он, как всякий художник, изучавший в пору студенчества историю искусства, мыслит исключительно концептами. Герои режиссеру до лампочки — даром они такие же искусственные, как ситуация, в которую их поставили. Неравнодушие аргентинец испытывает по отношению к двум вещам: художественному потенциалу картины и вестибулярному аппарату зрителя. Ахать от восхищения и вертеть головой туда-сюда тут действительно можно весь фильм: притяжению вопреки персонажи падают в небо, мочеиспускаются на потолок, целуются вверх тормашками (благо, артистке Данст не привыкать) и кружатся в вальсе, задевая подолами платьев торчащую из пола люстру. Подобное, как всякая эффектная глупость, на первых порах завораживает. Проблема в том, что у любой глупости — будь-то хождение на руках, шевеление ушами или такие вот фильмы — должен быть свой лимит по времени. В лучшем мире «кино» Хуана Диего Соланаса шло бы минуту и было рекламным роликом. В нашем мире, к сожалению, любой претенциозный видеоарт можно выдать за полноценную мелодраму, которая, сама не зная зачем, длится чуть ли не два часа.
