Джозеф, пожилой пьяница, демонстративный мизантроп и убежденный одиночка. Жена несколько лет назад умерла от диабета. Лучший друг, прикованный к кровати, вот-вот и тоже отправится в мир иной. Кажется, единственный, к кому главный герой не безразличен, это верный пес Блюи — его, впрочем, импульсивный хозяин случайно убивает в порыве ярости уже на второй минуте хронометража. Однажды, прячась в благотворительном магазине от рассерженных йоркширских гопников, Джозеф знакомится с трепетной христианкой Ханной. Вместо приветствия он прорычит ей лаконичное «fuck off», на что благочестивая женщина тут же понимающе мотнет головой, после чего предложит старому грешнику вместе с ней помолиться. «Тираннозавра», где молитвы ежеминутно перемежаются с нецензурной бранью, велик соблазн рассматривать как историю банальнейшего перевоспитания, если бы не одно «но» — параллельно рассказанная нам история Ханны. История практически святой, которая покорно «подставляла вторую щеку» своему деспотичному мужу ровно до тех пор, пока в лице Джозефа у нее не появился новый друг.
Некоторые отечественные критики усмотрели в финале картины намек на сильно раздражающую их «душеспасительность», чего здесь, разумеется, нет и в помине. Пэдди Консидайн снял фильм во всех смыслах приземленный. Это — сделанная в лучших традициях британского соцреализма драма. С гениальным бенефисом изумительного Питера Маллена, с традиционно серой английской окраиной, с незамысловатыми метафорами (тираннозавром тут в итоге оказывается жена Джозефа, которая при жизни топала так же, как доисторические ящеры из фильма Спилберга) и главным героем, которого по всем законам логики ты должен ненавидеть всей душой, чего у тебя, впрочем, искренне не получается. Говорит же Консидайн, в сущности, о совсем простых, понятных каждому зрителю вещах. О том, что самую страшную боль мы обычно приносим тем, кого больше всего любим. О том, что любое живое существо, которое терпит унижение, в душе жаждет мести. Ну и да, о неисповедимости, как бы банально это не звучало, путей господних. Иногда праведники бредут по вымощенной в ад тропинке. В то время как грешники, будучи одетыми в костюм, который покупался для похорон, с этой тропинки неожиданно для всех, включая самих себя, сворачивают и начинают новую жизнь.
