Сегодня в культурном и постмодернистском смысле неоготика представляет собой столкновение лбами окололитературного текста с сильным эротическим контекстом. Начатый режиссером Уайзменом «Другой мир» с его нескончаемой войной между мифологическими кланами; со всеми этими невероятными крупными планами прекрасной, обтянутой в латекс попы Кейт Бэкинсейл; с глазками героев, которые на мокром месте, и их же сердцами, что стучат в унисон — это именно что неоготика, причем в лучших своих проявлениях. Первый фильм искрил энергией чуть ли не в каждом кадре. И сложно здесь сказать, что тогда волновало больше: исход смертельной схватки между вампирами и оборотнями, инцестуальные коллизии или романтическая дружба классического шекспировского сюжета с сильно непристойной акробатикой от главной героини. Во время просмотра четвертого продолжения «Другого мира» каждые пять минут ловишь себя на мысли, как все-таки важно порой соблюдать незыблемые каноны жанра. «Пробуждение» — это вроде бы ровно то же самое, что восемь лет назад, однако если раньше ты смотрел на экран глазами взволнованного ребенка, которому дали журнал для взрослых, то теперь тебе от всего этого почему-то стыдно, неловко и немножечко грустно. Как и всем остальным, впрочем.
Больше всех тут, кажется, мучается Кейт Бэкинсейл. Актрисе вот-вот стукнет сорок, ее по-прежнему прекрасная попа до сих пор без особого труда влезает в тесный латексный костюм, однако камера, тем не менее, куда чаще сегодня концентрируется на печальном взгляде синеокой красавицы, где мгновенно считывается понятное для взрослой женщины желание — играть серьезные драматические роли и номинироваться на заветный «Оскар», а не висеть полфильма на страховочных тросиках да прыгать по небоскребам с пушками наперевес. Уайзмен, по всей видимости, тоже в «Другой мир» наигрался. Оно и понятно: раздевать взглядом девушку, которая давным-давно приходится женой, можно и в свободное от работы время. Постановка в итоге была отдана шведскому дуэту. Зовут режиссеров Морлинд и Штейн - звучит как название кооператива, выглядит так же: вместо того чтобы выдумывать новое, что с двумя головами, наверное, должно быть проще, ребята старательно копируют своего предшественника по цеху. Верфольфы заметно прибавили в весе, сцена с лифтом хорошо получилась (правда, такая же была в первой серии, изменилась лишь траектория выстрелов), а вот пресловутая неоготика, увы, по стечению времени не получается совсем. Эротики сильно поубавилось, литературные претензии иссякли вовсе: вместо возлюбленного главной героини (Скотт Спидман участвовать в проекте отказался) сценаристами была введена безвестная дочка, отчего «Ромео с Джульеттой» закончились, а «Санта Барбара» началась. Бедная, бедная Селин — те разноцветные сны, которые она смотрела, будучи в криокамере, наверняка были краше, чем та серость, что она увидела после пробуждения.
