Перед премьерой «Высоцкого» в фойе кинотеатра «Октябрь» выставили отреставрированный «Мерседес» 1974-го года выпуска, по всей видимости, призванный для того, чтобы зрителю было проще настроиться на ностальгический лад. Тот, кто на премьеру не попал, мог на этих выходных столкнуться с еще одной ожившей приметой былого времени, также отсылающей куда-то далеко в советское прошлое — с табличками на кассах городских кинотеатров, где чуть ли не на каждой красовалась надпись «извините, все билеты на Высоцкого уже раскуплены». Нет, Константин Эрнст, чего бы там про него сейчас не говорили, все-таки умнейший человек своего поколения. С его подачи каким-то совершенно невероятным образом любое кино превращается в блокбастер… Даже «Высоцкий» — несколько суетливая экранизация воспоминаний Всеволода Абдулова о большом человеке, имя которого для юной аудитории мультиплексов сегодня практически ничего уже не значит. К большому сожалению, у хорошего продюсера Эрнста есть одна престранная профессиональная особенность, делающая все его лучшие фильмы поразительной ерундой — ему мало рассказать просто историю из жизни; Константин Львович почему-то искренне считает, что его прихотливой аудитории нужно еще обязательно каким-нибудь образом почесать пятки.
В основе картины лежит неплохой сценарий, принадлежащий перу сына Высоцкого. Сейчас отовсюду слышатся ханжеские причитания, дескать, нельзя показывать великих людей в не слишком выгодных ракурсах, что, конечно же, после просмотра кино воспринимается как откровенная глупость. Описанный Никитой Высоцким случай из жизни отца, когда тот, превозмогая сильнейшую наркотическую ломку, давал концерт под Бухарой, дожидаясь в этот момент любовницу и партию морфия из Москвы, никоим образом артиста не очерняет. Великим его сделали не порочные пристрастия, а большие таланты. Показать же барда, поэта, актера, гражданина и бунтаря именно в тот момент, когда с него сброшены все маски, когда он слаб и максимально уязвим — это довольно смелый поступок, с подачи которого на экране мог родиться образ живого человека, того, с кем немедленно бы хотелось соприкоснуться (хоть через его творчество, хоть через этот фильм).
Увы, не случилось. Почесывая пресловутую зрительскую пятку, Эрнст отдал интимный сценарий привыкшему к балаганным обертонам Буслову. Сложная человеческая драма снимается молодым режиссером как разудалый боевик. Пока главный герой вытирает капли пота со лба, зритель по ту сторону экрана сгрызает под корень свои ногти. Кажется, что в воздухе здесь пролита целая цистерна с саспенсом: красивая артистка Акиньшина мчится что есть мочи с упаковкой заветных ампул, кровавая гэбня мчится следом, наступая девушке на пятки, во время пути узбекский водитель пытается изнасиловать белокурого ангела спасения, а ближе к финалу, когда многострадальная курьерша таки добирается до пункта назначения, следует сцена с клинической смертью, на которой автор даст такого Тарантино, что мало уж точно никому не покажется. Буслова, тем не менее, ничем попрекнуть нельзя; это его авторский почерк и он вряд ли когда-либо изменится. Не изменится и Эрнст, который ради маркетинговой угадайки решился изобразить Высоцкого жертвой ботокса с парализованной мимикой и ужимками артиста Безрукова, сильно заметными даже сквозь три килограмма пластического грима. Чего тут еще скажешь? Ну да, спасибо, что живой. Не вертись там сильно.
