На экраны выходит предпоследняя кинокартина популярной вампирской саги. В режиссерское кресло на этот раз посадили неплохого режиссера Билла Кондона, энергичного гей-активиста, профилирующегося на развеселых мюзиклах. Кинокритики заведомо приободрились, то ли ожидая увидеть поющих и танцующих оборотней в боа, то ли понадеявшись, что Кондон разведет тут китчевую эстетику, какую сейчас Алан Болл культивирует в сериале про «Настоящую кровь». Как бы не так: в «Сумерках», судя по всему, царствует неслабый продюсерский гнет. Кричать вслух свое имя, чем обычно занимаются нанятые ремесленники в других франшизах, по-видимому, строго возбранено, и потому вместо ревизионизма авторы промышляют съемками примерно одного и того же телефильма. Пожалуй, если кто и заслуживает в «Рассвете» особого внимания, то только постоянная сценаристка Розенберг, которая к четвертой серии окончательно и бесповоротно превратилась в отечественную певицу Максим. Сценарий «Рассвета», кажется, написан двадцатью словами — при этом складывается впечатление, что нетленные «кровь», «любовь», «морковь», «вечность», «нежность», «жизнь», «смерть» и прочее выпадают в каком-то совершенно случайном порядке. Пока артисты что-то проговаривают с полуобморочной интонацией, фоном развивается душераздирающая история взросления. По традиции о ней и расскажем. Первая часть «Рассвета» начинается с того, что Белла Свон решает не брать дурной пример со своих сверстниц, которые вместо того чтобы идти под венец, зачем-то поголовно прутся в колледж. Надев на себя белое платье, героиня уверенно бежит по направлению к своему будущему мужу.
Примерно через час хронометража, в который придется выслушивать пожелания ото всех приглашенных на свадьбу гостей, зритель поймет, что девушка сделала правильное решение. Муж обеспеченный, непьющий, из хорошей семьи, кажется, и впрямь любит. Медовый месяц молодоженов начнется в Рио, от видов которого впечатлительная Белла будет с еще большим энтузиазмом грызть свою нижнюю губу, закончится же — на шикарной вилле, расположенной где-то на необитаемом острове посреди Атлантического океана. Здесь, оглядевшись по сторонам, главная героиня моментально придет к выводу, что скромному Эдварду пора завязывать с высокопарными речами, поскольку самое время на то, чтобы вкусить запретный плод. На лишение девственности режиссер Кондон сделает особый акцент. В порыве страсти Эдвард сломает изголовье кровати, при этом варварство по отношению к мебели окажется только началом. Поутру темпераментный вампир обнаружит в постели довольную, но несколько побитую Беллу, тело которой разукрашено внушительными гематомами. «Все окей, ты ни в чем не виноват, эта лучшая ночь в моей жизни», — прошепчет ненароком отдубашенная красавица, намекая мужу на то, что не прочь бы повторить. В ответ Эдвард лишь потупит грустные очи, после чего будет до самого финала мучить себя аскезой, то и дело накрывая наряженную в призывный пеньюар жену клетчатым одеяльцем.
К моменту, когда сексуальная одержимость Беллы начнет разгораться до масштабов обсессии Шарлотты Генсбур из «Антихриста», авторы картины вдруг резко вспомнят о том, что кино все-таки нацелено на детей. И вот оно — демонстративное наказание за плотские грехи: надувшийся за две недели живот с яростным ребенком, который, сидя в утробе, умудряется сломать матери ребро. В критической ситуации, когда было бы безопаснее сделать аборт, Белла предсказуемо упрется рогом. На ее капризное «хочу и буду рожать» все покрутят пальцем у виска, тем не менее, вежливое недоумение новых родственников, увы, не убедит девушку отказаться от плода, угрожающего ее собственной жизни. Последняя надежда вскинется в итоге на широкие плечи мальчика-собаки. В качестве неоспоримого аргумента оборотень прищурится и эффектно нахмурит брови. Девочки в зале будут млеть, стекая под кресло, а Белла посмотрит на него равнодушным взглядом, в котором без труда прочитается: «Извини, дружище, но лучше родить одного кровососа, чем целый выводок щенят». Впрочем, не факт, что она именно это имела в виду. Сходите, сами посмотрите. Вот преданные почитательницы саги говорят, что у артистки Стюарт там мальчики кровавые в глазах — и что это в первую очередь симптом большой любви, которая в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит их.
