Тактично промолчать по поводу выхода в прокат очередного «Шрэка» совершенно невозможно по той причине, что он заявлен последним. Народ просто обязан сегодня ломануться в кинозалы хотя бы ради того, чтобы по-человечески попрощаться с некогда любимым анимационным героем: дети дружно помашут своими маленькими ручонками, а родители, возможно, даже поплачут, как на похоронах. Если на секунду отвлечься от личных ощущений по поводу скоропостижной кончины данной франшизы (учитывая ежегодные кассовые сборы, зеленого мордоворота можно было бы доить еще с добрый десяток лет), то очень быстро приходишь к выводу, что писать в этот раз банально не о чем.
Тут, наверное, нужно осознавать, что еще не так давно «Шрэк» был самым настоящим подарком для любого кинокритика. Еще две серии назад мультфильм производил стойкое впечатление эдакого праздника непослушания. Взрослый зритель, приведший своих чад на просмотр, в кои-то веки ощущал сопричастность, поскольку в жанре «семейного анимационного кино» наконец-таки нарушили все, что можно было нарушить. Так сказать, аккуратно вывернули наизнанку все возможные штампы и каноны, а традиционную сказочную условность пропустили сквозь волшебную постмодернистскую мясорубку, после чего даже самые избитые истины вновь зазвучали искренне и убедительно.
По вполне понятным причинам хорошее должно было рано или поздно закончиться, и уже к третьей части «Шрэк» окончательно превратился из дерзкого образца балаганного постмодерна в побочный продукт беспрерывного ремесленнического производства. Отсылок к поп-культуре практически не осталось, а все каламбуры начали отмеряться дотошными маркетологами, причем на каких-то сверхчувствительных ювелирных весах. Кота, ставшего главным объектом умиления, сегодня стало ровно в два раза больше, а остроумных диалогов соответственно в два раза меньше. Зато традиционно просчитана попытка угодить всем и каждому: для родителей авторы заботливо вывели пунктиром душещипательную сюжетную линию про кризис среднего возраста и несколько раз перемигнулись с классической «Этой прекрасной жизнью» Фрэнка Капры. Для детей озвучили вслух скрипучие банальности, провели морально-этические уроки, эффектно перевели Тридесятое Королевство в модный трехмерный формат и, в принципе, сделали все, чтобы с точки зрения тупой аттракционной занимательности «Шрэк навсегда» стал одной из лучших частей франшизы.
Как ни странно, за вычетом интереса к истории, примерно так и получилось: дружные стайки ведьм стремительно залетают прямо в зал, Гамельнский крысолов, успешно позаимствованный из немецкого фольклора, бодро дудит в гипнотизирующую огров флейту, а авторы мультфильма не менее бодро исполняют свой триумфальный гимн сценарной избыточности. Буффонада выходит знатная, особенно если подключить персональные особенности собственного ассоциативного мышления. Ну, как тут заскучаешь, когда истеричный Румпельштильцхен похож на нашего политика Жириновского, а пламенная патетика экс-принцессы Фионы, которая выступает здесь в образе предводителя зеленокожего резистанса, выдержана в интонациях инаугурационной речи Барака Обамы.
Конечно же, это распоследнее снобство — смеяться над тем, что в мультфильм не закладывали, но ничего не поделаешь: «Шрэк» прощается со зрителем в тот самый момент, когда вынужденное заигрывание со школьниками младших классов стало ревностно превалировать над взрослым концептом. И этот осмысленный уход заслуживает как минимум уважения. Так что отставим свои снисходительные поругивания при себе. Ровно, как и сакраментальные речевки вроде «уходя — уходи», которые если и произносить, то уж лучше шепотом. Мало ли что.
