Божья искра, которой был, безусловно, отмечен режиссер Ридли Скотт, в последние годы стала заметно тускнеть. Если раньше мэтр с ловкостью фокусника открывал в кино какие-то новые вселенные, то теперь он как режиссер больше всего походит на заматеревшего канатоходца, который вроде бы и вышагивает ровно да аккуратно, но при этом постоянно трясется от страха оступиться. «Робин Гуд» — тоже своего рода эквилибристика, причем вынужденная и выстраданная. Изначально авторами была задумана небезынтересная инверсия, суть которой — перестановка антагониста с протагонистом местами. Однако что-то не заладилось с продюсерами, из-за чего сценарий кардинально перелопатили, дабы Робин вновь стал благородным преступником, а Ноттингемский шериф в очередной раз предстал в классическом образе опереточного негодяя.
К счастью, пресловутому шерифу написали всего лишь несколько реплик, да и в кадре он появляется крайне редко, поскольку нехороших людей в Англии XII века, как оказалось, и без него пруд пруди. Беспечный самодур Иоанн Безземельный, быдловатые сборщики податей и целый легион французов, наступающих на королевство с подачи бритоголового царского придворного Годфри — все они пытаются ужиться в сыром, перманентно разваливающемся на части, в конце концов, наспех написанном сюжетном пространстве, где авторы фильма устраивают довольно безыскусный панегирик безумству храбрых, от которого сегодняшний зритель в Каннах может залиться в протяжном «соловьином свисте».
И, в общем, уже сейчас понятно за какие огрехи будут ругать «Робина Гуда». Пройдя под старость лет через нездоровую графоманию, планомерно подавив в себе амбиции большого художника, Ридли Скотт превратился в совсем уж заурядного иллюстратора к учебникам по истории. В безвоздушном кинематографическом пространстве, где совершенно нечем дышать, он упивается наглядной симуляцией былого величия. Так, доброе слегка одутловатое лицо Рассела Кроу опять красиво морщится в гневных гримасах, хорошо знакомых зрителю еще по «Гладиатору»; молодой актер Оскар Айзек говорит ровно такими же интонациями, что и Хоакин Феникс из вышеупомянутой картины, а традиционно экзальтированный, но неузнаваемый, благодаря косматой рыжей бороде Дэнни Хьюстон страстно кривляется, будто бы играет не Ричарда Львиное Сердце, а Никиту Джигурду, ненароком попавшего в декорации «Легенды». И только Кейт Бланшетт время от времени пересекает кадр на цыпочках, аккуратно озираясь по сторонам, словно не понимая, куда ее угораздило попасть (этот прекрасный, невозмутимый, отстраненный взгляд держится у актрисы даже в тот момент, когда с уст достопочтенного старца Макса фон Сюдова, слетает вдруг шутка про утреннее «возбуждение в чреслах»). Но вот что самое смешное: несмотря на то, что такой же взор будет у большинства зрителей фильма, единственной здравой реакцией после просмотра этого эпического многочасового бесстыдства должен быть вовсе не свист, а продолжительные овации.
Что бы там не говорили, а «Робин Гуд» при всех своих очевидных просчетах — это без пяти минут «хартия», предписывающая многим молодым режиссерам, как нужно делать сугубо ремесленнический летний блокбастер. Сценарные глупости здесь легко конвертируются в непринужденные шутки юмора (спишем их на старомодный подход постановщика к непритязательной легенде); абсолютная режиссерская предсказуемость (вплоть до траектории полета каждой выпущенной стрелы) — в верность традициям; отсутствие модного 3D — в неожиданный триумф здравого смысла. И да, Ридли Скотт нещадно повторяется, постепенно превращаясь в пародию на самого себя, но при этом его ни разу нельзя обвинить в избыточности или пренебрежении собственными профессиональными качествами.
Рассказывая довольно скверную историю, он не пытается прикрыться разухабистыми спецэффектами и повсеместно лязгающим грохотанием. Почти два с половиной часа живой классик, уподобившись веселым героям-трубадурам, мелодично ее поет. Пожалуй, у любого другого режиссера подобное моментально бы усыпляло, но мы-то знаем: Скотт разменивает восьмой десяток — тот самый возраст, когда даже гении впадают в детство. А это значит, что весь хронометраж пройдет в нервном ожидании действительно колоссального и эффектного зрелища, батальной «стенки на стенку» как минимум, ради которой все наверняка и пойдут на показ.
