От дебюта американского дизайнера Тома Форда ничего хорошего не ждали. Предрассудки эти от опыта, который показывает, что высокая мода и кино совместимы лишь в том случае, когда их связывает гений. А тут на тебе — первая работа человека, о судьбе которого мы знаем только из глянцевых журналов, и сразу же замах на сложную прозу литератора Кристофера Ишервуда (того самого писателя, чей роман «Прощай, Берлин» лег в основу классического «Кабаре»). К превеликому удивлению фильм превзошел все самые утопические ожидания. Такое кино — искреннее, щемящее, крайне уверенное в себе — мог бы снять молодой Тодд Хейнс.
В целом же просмотр «Одинокого мужчины» похож на пробуждение ото сна. Когда выходишь из зала, тихонечко нашептываешь про себя сюжет, дабы ни в коем случае ничего не забыть, медленно бредешь вдоль по улице, перечисляя вслух какие-то совершенно бесполезные детали сюжета. Зажигалки вроде как были двух цветов, синяя и красная, маленькая девочка что-то смешно рассказывала о своем брате по имени Том, еще были брошенные в камин предсмертные записки, а по скрипучему радио спокойный мужской голос постоянно твердил о Карибском кризисе. Кажется, все, что зафиксировалось в памяти, нужно непременно отразить в рецензии, но вспоминается печальный взор главного героя, и картинка, которая пять минут назад стояла перед глазами, моментально растворяется.
К чему же там были все эти зажигалки? Кем являлась герою та девочка? Какие слова фигурировали в записках? Ровно через час после просмотра должная аналитика превращается в мороку. Сценарная фабула теряется в беспорядочной череде мыслей, и остаются лишь ощущения: все было возмутительно красиво, Джулианна Мур в крохотных эпизодах отыграла на грани человеческих возможностей, Колин Ферт действительно заслужил Оскара, а Том Форд хоть и не оказался гением, но проявил себя удивительно кропотливым педантом. Разумеется, в первую очередь «Одинокий мужчина» — это квинтэссенция того, за что сериал «Безумцы» ежемесячно собирает букет престижных фестивальных премий (голос мужчины, который звонит главному герою в начале фильма, неслучайно принадлежит Джону Хэмму). Шик и блеск шестидесятых продемонстрирован здесь с таким гипнотическим перфекционизмом, что от экрана невозможно отвести глаза: актеры передвигаются так, словно ходят по подиуму, костюмы и прически говорят за них больше любых слов, подчас в кадр попадают красивые юноши-манекенщики, которые уместнее смотрелись бы на показе нижнего белья от кутюр, нежели в кино. Тем не менее, обо всем этом во время просмотра не думаешь вовсе, ведь фильм целиком и полностью погружает зрителя в себя.
Иногда возникает ощущение, что смотришь остросюжетный боевик: перекрестный обстрел ведется томными взглядами, тягучий саспенс рождается буквально из ниоткуда. И наплевать ровным счетом на банальность выводов, на неизбежную пошлость вычурной символики (будь-то пророческий сон в прологе или сова в финале). Здесь впору вспомнить о довольно отвратительных «Часах» Стивена Долдри, на которые фильм Тома Форда похож по темпоритму. Лента эта невольно всплывает в памяти ровно в тот момент, когда в первый раз показывают неотразимую Джулианну Мур в образе светской алкоголицы (пожалуй, именно такой женщиной могла бы стать миссис Браун после своих неудачных попыток суицида). Так вот, пресловутые «Часы» были настолько профессиональными, что персонажи вдруг стали похожими на несмазанные механизмы, что не скажешь об этом режиссерском дебюте — проекте, чрезвычайно выхолощенном в своем визионерстве, но живым и естественным по своей сути.
Да, «Одинокий мужчина» временами тонет в маньеризме, как и главный герой в океане, но очевидная неопытность режиссера идет фильму только на пользу. Кино, как те самые глаза Колина Ферта, как пьяные истерики Джулианны Мур, как одиночество каждого из героев — в нем нет фальши. Подобным образом снимают, когда очевидная архаичность литературного исходника компенсируется его абсолютной уместностью, когда хотят заполнить каждый квадратный сантиметр пленки чем-то очень личным, когда сильно боятся, что первая лента может стать последней.
