«Тот, кто гасит свет»
Молодой человек, жестоко распятый в мрачном подвале, пронзительно смотрит в темноту, словно баран на новые ворота. Несмотря на тяжелые цепи, герой не забывает кокетливо поигрывать бицепсами и томно хмурить бровки. Рядом стоит пребывающий в логичном недоумении охранник, который, внимательно разглядывая прикованного узника, выдает следующий пассаж: «Он больше похож на поп-звезду, нежели на машину для убийств». И ведь действительно похож. Более того, так оно и есть: исполнитель главной роли со звучным сценическим псевдонимом Рэйн — южнокорейский певец, пользующийся бешеной популярностью на Востоке. В перерывах между тамошними стадионными концертами парень усердно осваивает кинематограф («Спиди-гонщик», «Я — киборг, но это нормально»).
Стало быть, сейчас зритель имеет дело с его дебютным голливудским бенефисом. Неудивительно, что через считанные минуты свет окончательно погаснет, экранное пространство заполонят неуязвимые мистические тени, воздух рассечет сотня зазубренных сюрикенов, а пленник освободится, дабы удариться в разудалый пляс с ножами. Последующая энергичная хореография многим напомнит о памятных танцевальных па одной рассерженной невесты в желтом комбинезоне: уже традиционно на пол упадет целая тонна отрубленных конечностей, а экран зальется всеми оттенками красного.
Мужская аудитория испытывает во время просмотра таких картин неподдельный восторг, девушки же предсказуемо морщатся. Вот все бы хорошо, да только Джеймса МакТига жалко. Критики сейчас просто обязаны стереть автора нашумевшей антиутопии «"V" значит Вендетта» в порошок. От его нового фильма с образцово-клиническим названием «Ниндзя-убийца» отчего-то ждали революционной перезагрузки почившего в небытие жанра. Ну, это когда бэкграунд сверкает всеми особенностями актуальной «новой мрачности», загадочные ассасины красиво философствуют на нетленные темы, а главный герой с должной мудростью пялится в одну точку, к финалу осознавая «мораль сей басни».
Взамен зрители получили полнометражный видеоклип ранее упомянутого Рэйна. К тому же, выполненный в жанре анатомического бесстыдства. Или поэтической визионерской мясорубки, как кому угодно. Как ни странно, скромный хронометраж здесь посвящен исключительно членовредительству. Главная драматургическая особенность фильма — торжественное вырезание сердца на крупных планах. Даже красивых раскосых девушек в картине шрамируют такими изощренными способами, что кажется, будто смотришь не боевик, а какое-нибудь очередное продолжение бесконечной «Пилы».
Джеймс МакТиг, окончательно разучившийся говорить (собственно, у него это и не особо получалось, судя по неубедительной «Вендетте», которую закономерно разругал Алан Мур), строит свою картину на нескончаемом действии. Попутно развивается подобие сюжета, который, судя по слухам, написали за рекордные три дня. К разборкам ниндзя, кои выглядят как самый настоящий балет, авторы приплетают комическую историю про агента КГБ с чудной фамилией Собакин, флэшбэки героя с тяжким шаолиньским детством и умозрительные монологи карикатурной сотрудницы берлинского Европола. При этом рассказ ведется с предельной носорожьей серьезностью, вследствие чего крепнущий с каждым кадром маразм стимулирует неслабую ностальгию.
Все-таки столь упоительные в своем кретинизме диалоги в последний раз можно было услышать в фильмах, где играл незабвенный Майкл Дудикофф. И в этом действительно есть определенное очарование. Наверное, подобное должно прийтись по душе не только поклонникам фильмов о боевых искусствах, которые оценят в «Ниндзе» классический колюще-режущий инструментарий, но и тем, кто зашел в зрительный зал случайно. Когда взрослые серьезные дяди наряжаются в обтягивающее черное трико, смотрят непроницаемым взглядом и вместо стандартного приветствия кидают в потенциального собеседника заточенный сюрикен — это несказанно грустно лишь по сценарию. На деле же выходит одна из самых смешных комедий уходящего года.
