«Скрудж»
«Рождественская песнь в прозе» бессмертного Чарльза Диккенса уже, кажется, тысячу раз переносилась на экран. Тем не менее, когда сегодня пытаешься напомнить как детям, так и их родителям о классической истории предпраздничных злоключений старика Скруджа, перед глазами потенциального зрителя почему-то всплывает лишь один образ, да и тот — мультипликационная утка из диснеевской анимации.
Признаться, кандидатура режиссера Роберта Земекиса, которого любезно зазвали исправлять столь вопиющую несправедливость, долгое время серьезно смущала. Живой классик американского кинематографа, пребывая последние лет десять в нездоровой одержимости новыми технологиями, мог запросто похоронить диккенсовскую интонацию под ворохом пикселей, сотворив очередную ерническую глупость, в которой каждая сцена будет построена так, чтобы запустить в зрителя максимальным количеством предметов. К счастью, этого не случилось. В тот момент, когда создатели картины дают возможность увидеть с высоты птичьего полета головокружительную панораму идеально вырисованного исторического Лондона и его многочисленных обитателей, моментально осознаешь следующее: Земекис не только отточил свои навыки в пресловутом мокапе до совершенства, но и вдобавок ко всему прочему, окончательно и бесповоротно приспособил исконно развлекательное 3D к, безусловно, высокому искусству.
Теперь наконец-таки стало понятно, для чего автору понадобилось это долгое и никому ненужное прозябание в сказочно-марципановом жанре для школьников младших классов. Подобная анимация дарит ничем неограниченную творческую свободу. Причем не только Земекису, чье воображение уже давно вышло за тесные кинематографические рамки, но и актерам, с которыми он работает. К слову, неподражаемый Джим Кэрри, традиционно преподавший здесь мастер-класс по кривлянию, играет семь ролей сразу: своего персонажа в разном возрасте и трех призраков. Также оцифровке подверглись Гэри Олдман, Колин Ферт и Робин Райт-Пенн, которых, ввиду мимических способностей, узнать куда сложнее.
Помимо слаженных актерских работ, картина изумляет невиданной дерзостью авторов, в общем-то, совершивших реальный подвиг. Мрачная сказка Диккенса изложена здесь довольно-таки бескомпромиссно: диалоги переданы практически слово в слово, имеется макабрический эпизод с аллегориями на «нищету» и «невежество», половина фильма проходит в кромешной тьме, а от появления призраков Прошедшего, Нынешнего и Будущего Рождества невольно вздрагивают даже взрослые. С целевой аудиторией здесь не считаются, с ней ведут жесткую воспитательную работу.
Конечно, есть к чему придраться: все-таки виртуозность владения сложной режиссурой ни в коей мере не способствуют выразительности истории, а излишне академический подход к Диккенсу, рождественские сказки которого и без того чужды сегодняшнему зрителю, временами приводит фильм к некоторому дефициту эмоций. Бытует также мнение, что жадность — это вполне себе вторая натура. Якобы даже под страхом смерти невозможно перевоспитаться из среднестатистического скряги в щедрого и жизнерадостного пенсионера. Что ж, если классик мировой литературы вас по какой-либо причине не убеждает в обратном, непременно в качестве еще одного моралите сразу после Земекиса пересмотрите «Гринча — похитителя Рождества». Этот гаденький неофициальный сиквел десятилетней давности с все тем же Джимом Кэрри в главной роли наглядно демонстрирует персональный ад Скруджа, который к финалу действительно мог выбрать иной жизненный путь.
