«День радио»
Единственный эпизод «Любви в большом городе», несущий под собой неслабую смысловую нагрузку, выглядит примерно так: Алексей Чадов приглашает Веру Брежневу на романтическое свидание в некогда символический для всех русских Макдональдс. Там, задыхаясь от одолевающей ностальгии, герой-любовник принимается за сентиментальные небылицы о своей молодости, пришедшейся на 90-е. Вспоминая бедное студенчество, группу «Мальчишник», тетю Асю из рекламы и пиво «Балтика», актер недоуменно, но с удивительной искренностью в голосе вдруг вопрошает: «Где же они все теперь?». Смотришь на него в этот момент с грустью в глазах, и постепенно осознаешь, что даже такое безобидное изречение может смутить посильнее, чем эфир «Русского Радио».
После издевательской паузы, обязательно повисающей в воздухе душных кинотеатров, у зрителя незамедлительно рождается реакция в виде ответного: «Ну, а где же ты теперь?». Участь-то ведь действительно незавидная, если учесть тот факт, что практически весь поток комедий отечественного кинопрома — это, как любит выражаться Рената Литвинова, «саркома, шлачина и перегной». Хотя, ирония судеб и заключается как раз таки в подобных случаях — когда, к примеру, заметно и талантливо дебютируешь у живого классика Балабанова, а потом целенаправленно доводишь себя до трагикомического уровня опусов, созданных съемочной командой печально известного фильма про героя из народных анекдотов.
Абстрагируясь от совсем грустного, стоит признаться, что в этот раз пресловутые авторы хоть немного, да стараются. Если получиться перебороть в себе всевозможные признаки проявления снобизма, можно попробовать вбить себе в голову, что приуроченная к дежурному празднику «Любовь в большом городе» не так плоха, как хочет казаться. Марюс Вайсберг, будучи режиссером с претензией на опыт и профессиональность, технологично и на протяжении всего фильма пытается сотворить полноценный прокатный хит, скроенный по стандартным законам повествования американских ромкомов. Вот и получается, что стерильным фоном в ленте стоит величественный и суетливый Нью-Йорк — кажется, единственный город в мире, который невозможно снять с неправильных ракурсов. Картинка выходит сочная: с фаллическими небоскребами, цветочками-лютиками и внешне приятными девушками.
Юмористические же дурости все как на подбор из стандартного джентльменского набора среднестатистического КВНщика: трое горемык мужского пола учатся различать телесную близость от духовной; бонусом для пенсионеров и любителей погорячее — яркое камео Филиппа Бедросовича Киркорова, который благодаря своей брутальной щетинистости как никогда соответствует уровню аналогично бородатых шуток. За кадром слышатся родные сердцу Жанна Агузарова с Земфирой — единственные женщины на нашей эстраде, звучащие до сих пор свежо и ободряюще. На экране — в основном лица, которые принято называть медийными, оттого за актерское мастерство отчитывается лишь трогательная Олеся Железняк в классической для себя роли недоразвитой, но гомерически смешной ботанички.
Местами лента напрашивается на сравнение со схожими по настроению лирическими комедиями Оксаны Бычковой, но в отличие от них выглядит стопроцентно коммерческим продуктом — комфортным, аккуратным и тривиальным настолько, что возникает ощущение, будто наблюдаешь не за комедийными приключениями вовсе, а за перестановкой какой-нибудь скучной мебели из каталога IKEA. В принципе, основная причина неудачи «Любви» как очередной непротивной, но заурядной комедии — это даже не атрофированное чувство юмора авторов, сколь его псевдо-эротическая направленность. Все же, сюжетные изыскания, простираемые вокруг пикантной тематики про внезапную импотенцию, интеллигентно и смешно перенести на пленку способен только один человек на этой планете. Имя его — Вуди Аллен.
Марюс Вайсберг — человек тоже по-своему уникальный. В сатирическом и более удачном «Гитлеркапуте» он самозабвенно копировал Мела Брукса, что на экране выглядело дерзким, но презабавным приглашением в психоневрологический диспансер. Теперь, неудобно и в контексте семейного предпраздничного кино, он шутит про эректильные функции. Причем, опять проявляя ту самую нездоровую дерзость, когда вместо должного остроумия зрителю предлагается возможность непосредственного ознакомления с завуалированной демонстрацией того, что к финалу окрепло и обрело форму. Позиция хоть и странная, но опять-таки многое объясняющая. Наверное, винить человека, чей предыдущий фильм можно было рассматривать как признак прогрессирующего психоза, несколько неуместно. Остается упрекнуть лишь всеядную публику, которая извечно поощряет не бог весть какое отечественное кино, которое в силу традиций всегда выглядит как очень плохое американское.
