«Основной инстинкт»
Несмотря на скепсис, вызванный отталкивающим адаптированным названием, «Враг государства №1» оказался вполне-таки занятным жанровым кино. В оригинале фильм зовется «Инстинкт смерти» — именно так были озаглавлены мемуары Жака Месрина, которые скандально известный гангстер написал в тюрьме и тайно передал на волю. За историю его жизни когда-то планировали взяться сам Годар в сотрудничестве с Бельмондо, но с блеском довести дело до конца смог лишь Жан-Франсуа Рише, известный зрителю по сносному, но отнюдь не гениальному ремейку карпентеровского «Нападения на 13-й участок».
Рише несказанно удивил: его амбициозная и поразительно масштабная лента влюбляет в себя зрителя с первого взгляда, тем самым, открывая более чем достойное начало целой криминальной дилогии. Следующая картина выйдет уже через месяц и, честно говоря, подобный размах по мере просмотра невозможно не оправдать. Конечно, если полностью уверовать в ту адаптацию, которую произвели на свет сценаристы, возникает не только ряд уместных вопросов, но и стойкое ощущение того, что неоднозначная фигура Месрина заслуживает как минимум сериала. Вероятней всего, именно по этой причине фильм временами выглядит причудливо скомканным. Получается так, что сконцентрировавшись на определенном этапе жизни, авторы ленты намеренно недоговаривают и неожиданно переходят к этапу следующему. В итоге, не успевая перевести дух, зритель вынужден исследовать очередную ступень становления личности последнего из величайших французских гангстеров, так до конца и не разобравшись с мотивами этого неоднозначного антигероя.
Собственно, во всем остальном «Враг государства №1» — просто песня, ибо французский режиссер имеет куда больше общего с американским независимым кино 70-х, чем с национальными аналогами. С точки зрения сюжета, лента ожидаемо безыдейна, несмотря на то, что все высказываемые сентенции произносятся с интонациями классика Скорсезе. Впрочем, логично выстроенного исследования на тему извечного поиска бунтарем своей индивидуальности не последует лишь по одной-единственной причине. Жана-Франсуа Рише в первую очередь заботят не многочисленные персонажи и стройность композиции, а исключительно эффектность происходящего. И этот вынужденный ход в контексте фильма вполне оправдан, поскольку за последние годы в мировом кинематографе еще не было вот такого, настолько глупого, но в то же время упоительного в своей глупости эпического байопика.
Рише — на редкость подлинный, деликатный и техничный ремесленник, способный наполнить картину дичайшим количеством режиссерских приемов, замешанных на эклектизме. Так в фильме изобретательный полиэкран резко сменяет ретроспективная съемка цифрой, а не всегда уместная жестокость соседствует с поэтическими пролетами камерой вокруг героя. Наверное, у любого другого режиссера подобное никоим образом бы не сочеталось. Странным образом картина со своей непоследовательностью действия, подчас неубедительными актерскими работами, залихватской сказочностью отдельных сцен при нарочито серьезном повествовании и прочими, простительными лишь дилетанту ошибками, выглядит работой удивительно органичной.
Даже Венсану Касселю, неоспоримо переигрывающему, то и дело отпускающему довольно пошлые в своем преднамеренном пафосе изречения а-ля «Свобода или смерть», все безоговорочно прощаешь. И ведь действительно, какая нам всем разница до сложностей эмоционального портрета антисоциальной личности, когда в профессионально построенном мирке царит дух бунта, а на втором плане возникают изумительной красоты, вооруженные до зубов француженки (от Сесиль де Франц до Людивин Санье) и аналогично декоративный, но все же бесконечно обаятельный Жерар Депардье?!
Подобное, когда практически каждая монтажная склейка говорит о том, что твердость — не тупость, вряд ли было запланировано авторами картины. Однако столь неожиданный и в какой-то мере уникальный эффект приводит к тому, что зритель приблизительно зная, чем закончится каждая из сцен фильма, смотрит этот престранный биографический очерк на одном дыхании. Что же касаемо самого Месрина, о котором публика, в общем-то, ничего нового не узнала, но успела возненавидеть — наверняка он гордился бы фильмом. Впрочем, расставить точки над «и» обещает лишь вторая часть, где Рише настраивает зрителя на психологический триллер о паранойе человека, инстинктивно ощущающего, как это все для него закончится. Конечно, у этого удивительного режиссера все, безусловно, получится. Главное, чтобы его любовь к немудреной, но выразительной анархии не поостыла.
