«Астенический синдром»
Кирилл Серебренников, ругать которого сейчас особенно модно, лишний раз подтвердил, что он из тех режиссеров, чье творчество можно либо безоговорочно принимать, либо так же безоговорочно отторгать. Его дебютное «Изображая жертву», в котором автор дерзко излагал публике, в какое место катится наша страна, тоже было воспринято зрителем неоднозначно. Одни видели лишь провокацию в форме анекдота, другие — очевидное пренебрежение кинематографическими рамками, еще кто-то — театрализованную чернуху. Впрочем, равнодушным уж точно никто не остался. Аналогичная ситуация и с «Юрьевым днем»: картина с явными признаками гениальности вызывает у критиков омерзение, а у зрителя — состояние ступора.
Открывается лента заснеженными пейзажами российской глубинки, куда с сугубо ностальгическими целями отправляется героиня Ксении Раппопорт со своим сыном. Она — оперная певица, которая любит Чехова и умеет разглядеть культурные ценности в захудалой провинции. Он — типичный раздраженный тинэйджер, который не видит никакой жизни за МКАДом, но покупает резиновые сапоги для так называемого look’a. В итоге, как и следовало ожидать, мальчик растворится в воздухе российском, а его мать за время поисков пройдет все круги ада.
Первый час «Юрьев день» раздражает зрителя своей многозначительностью, ибо каждый кадр — отдельное слово. Оконные рамы визуально собираются в кресты, дешевая краска для волос отливает багрово-кровавыми оттенками, а слепящая белизна снежных сугробов контрастирует с тьмой в человеческих душах. Отмечая для себя уйму подтекстов, намеков и прямых заимствований, в размытых символиках быстро теряешься и не успеваешь выявить их конкретного смысла. Впрочем, вопреки гнетущему мистицизму событий, смеяться над происходящим на экране начинаешь довольно быстро. Вероятно, это единственная реакция, спасающая зрителя от возможного временного помешательства.
Юрьев день на Руси был днем, когда крепостные крестьяне могли менять одного хозяина на другого. У Серебренникова этот день — своеобразный кульбит в жизни у героини Раппопорт. День перемены участи, судьбы если угодно. Разумеется, можно вывезти девушку из провинции, однако не факт, что вывезешь провинцию из девушки. Так и главная героиня, оказавшись наглядным доказательством поговорки, не растворяется как сын, но все же, постепенно сливается с воздухом жутковатого городка Юрьева-Польского.
Серебренников, сыгравший непростой сценарий Юрия Арабова стройно, как органную музыку, не ударяется в смакование деталей исхудавшего быта. Провинция в фильме — запределье, в котором останавливается время. Если временами и кажется, что режиссер снимает типично-экспортное кино про адские условия, то к финалу все предрассудки улетучиваются. Режиссер выруливает на территорию деликатной религиозной притчи об обнищании души. И тогда только невнимательный может упрекнуть авторов картины в клевете, ибо наша страна представляется в картине вовсе не чистилищем, облицованном в фасаде маленького городка. Россия отражается в заплаканных глазах божественной красоты актрисы Ксении Раппопорт.
Именно она и сыграла страну, которая аналогично теряет детей — одного за другим, собственный голос и душу. В итоге, лишившись всего, и встав на колени, она обретет главное — веру. И этот логичный ход, кажущийся таким предсказуемым, на самом деле — единственный из возможных. Соблюдая все законы, при соблюдении которых драма приближается к трагедии, авторы картины растворяют в фильме и зрителя. С показа выходишь с подкошенными ногами, словно и не кино это было вовсе, что отчасти, правда. Серебренников заставил зрителя не смотреть, а поглощать. Лента как тяжелый, но, все же, культурный опыт. Как результат, «Юрьев день» походит на пребывание в комнате кривых зеркал, в которой не ты смотришь на искаженное отражение, а оно в тебя. Ощущение, честно говоря, не из приятных.
