В старом фильме Копполы «Пегги Сью вышла замуж» героине, стоящей на грани развода, выпал шанс перенестись во времена своей юности и заново повстречать будущего мужа. Назад в будущее Пегги вернулась с помощью полушуточной магии, а разваливающийся брак был благополучно спасен. Кто бы мог подумать, что тема заказной мелодрамы всплывет спустя 20 с лишним лет в грандиозной «Молодости без молодости». Картина снята по книге румынского религиоведа Мирчи Элиаде — открывателя Мифа о вечном возвращении. Эта экранизация вылилась в очень личный фильм Копполы, обозначила мощный виток в его творчестве после десятилетнего молчания. Основной темой новой кино-эпопеи стало возрождение человека во всей полноте его личных и творческих возможностей.
80-летний Доминик Матей просыпается однажды ночью, несчастный, одинокий и, что самое ужасное, так и не реализовавшийся, и зачем-то бредет в Café Select, где обычно собираются его коллеги-профессора. За кадром Тим Рот произносит с божественной хрипотцой полубезумные реплики, под домашними шлепанцами профессора скрипит снег, а в седой голове зреют мысли о самоубийстве. На следующий день, кафкианским персонажем спеша по холодной улице, Доминик получит разряд молнии, и его черный зонт истлеет апокалипсической звездой. А еще позже, в больнице, у него расшатаются и выпадут зубы, вытесненные новыми, молодыми.
Герой «Молодости» переживает не сказочную метаморфозу. Он меняется страшно, физиологично, корчась под бинтами и издавая нечленораздельные вопли. Внешность Тима Рота, к которой, кажется, зрители давно привыкли, здесь вдруг играет по-новому, выразительно и жутко. «Помолодев», Рот сохраняет неуверенную старческую походку, а простившись с ней, обзаводится усталой дьявольщинкой во взгляде.
Начавшись как притча, фильм постепенно сосредотачивается на магии. Герой словно грезит наяву — в памяти всплывают забытые языки, перед глазами плавают то иероглифы, то очертания фашистской шпионки. К тому же обнаруживается двойник, учитель и искуситель, имеющий свойство оставаться в зеркале, когда герой от него отходит. Древние письмена, алые розы, тусклое стекло. Мистика входит в «Молодость» благородной и тяжелой поступью, есть чем залюбоваться. Но когда она целиком заполняет пространство фильма, начинается некоторый сумбур.
Зрителя все настойчивее вовлекают в наблюдения за паранормальными способностями Доминика, который научился одним взглядом прочитывать книги, говорить на любых наречиях и даже управлять людьми на расстоянии. Озаботившись посланием будущему человечеству, герой даже придумывает искусственный язык, который де смогут расшифровать только с помощью самой совершенной техники. Правда, что именно сообщает Доминик потомкам столь экстравагантным образом, из фильма мы не узнаем. Между тем, профессор начинает пасовать перед собственными талантами, не зная, куда их применить, и в конце концов выдает одну из лучших фраз фильма: «Пора посмотреть фактам в лицо: я мутант, а пытаюсь жить как обычный интеллектуал».
Афоризм можно отнести и к целевой аудитории, и к непосредственному автору «Молодости без молодости». Мутант — не мутант, а Мирча Элиаде свободно владел восемью языками и написал множество трудов, посвященных различным верованиям и мифологии. Так что если уж он заводит речь о буддизме, переселении душ и протоязыке, то не в порядке публицистического бреда и не из стремления зацепить оккультно настроенную публику. Однако современный кинематографический контекст, в котором уже чего только не было, вплоть до «Девушки из воды» Шьямалана и «Фонтана» Аронофски, сильно обесценивает всевозможные интеллектуальные примочки. А именно им посвящена вторая половина фильма, где героиня Александры Марии Лары лепечет на вавилонском диалекте, помолодевший профессор на слух расшифровывает египетские иероглифы, и вместе они покоряют то Индию, то Мальту.
Фантастики и приключений в фильме оказалось намного больше, чем можно было предположить по стилистически строгой завязке. Впрочем, здесь Коппола себе не изменил. Он хоть и ратует за авторское кино, в число режиссеров-интеллектуалов никогда не входил. Приключения в классическом мальчишеском понимании всю дорогу волновали его не меньше, чем звезды и нравственный закон. В «Молодости без молодости» нашлось место всему. Но перевес, похоже, у звезд.
Герой фильма зажат между собственными амбициями и страхом старости, угрозой фашизма и древними тайнами сознания. Как из всего этого выпутаться, не совсем понятно. И выбор, который в финале совершает Доминик, красиво расправившись с двойником, выглядит каким-то рефлекторным и совсем не ключевым. А ключевое — это вечное возвращение, чередование сна и яви, роза в окоченевшей руке, со всеми возможными трактовками.
