«Иллюзионист»
Специально для журнала «Ваш досуг»
Коллективное бессознательное, о котором так любят рассуждать творцы фильмов-близнецов вроде «Армагеддона» и «Столкновения с бездной» или «Приключений Флика» и «Муравья Антца», с солидным опозданием осенило голову режиссера Джиллиан Армстронг. Изготовь она свою вампуку годом раньше — ни у кого и язык не повернулся бы обвинять картину в заимствовании и подражательности. Но после блестящего дуплета из «Престижа» и «Иллюзиониста» тема деконструкции мира сценических трюков оказалась закрытой, а любые попытки сыграть на том же поле — бессмысленной тратой времени.
Успех любого фокуса только наполовину зависит от виртуозного владения ремеслом. Вторая составляющая удачи кроется в харизме исполнителя — чем сильнее он умеет расположить к себе публику, тем охотнее она позволит себя обмануть. Окажись в нужный момент на съемочной площадке человек, что нашептал бы Армстронг эти слова, мы запросто могли бы получить от нее увлекательный романтический триллер, нашпигованный непревзойденными трюками Гудини и очарованием здорово смахивающей на обольстительную Мату Хари Мэри МакДжерви. Но все сложилось так, как сложилось — «Смертельный номер» вышел бледным подобием фильмов Нила Бургера и Кристофера Нолана, а имен Кэтрин Зиты-Джонс и Гая Пирса не хватило на то, чтобы компенсировать ватную драматургию.
По большому счету, проблем у фильма оказалось всего две, но обе с летальным исходом: для ошеломительного триллера ему не хватило волшебства — разоблачению фокусов Армстронг предпочла галлюциногенные видения и самые дешевые уловки вроде спрятанного за щекою ключа — а для романтической истории между исполнителями главных ролей не пробежало ни одной искры. Если попытаться припомнить более неубедительный экранный роман, то перебор подходящих вариантов отнимет прилично времени: в глазах супруги Майкла Дугласа не читается ни единой эмоции, а финальные лобызания можно заносить в учебники по актерскому мастерству под грифом «пример плохой игры».
Еще непонятнее решение сместить акценты с Гудини на ничем непримечательную героиню. Зачем вообще в таком случае в картину была введена реальная историческая фигура, если можно было ограничиться собирательным образом «лучшего фокусника на свете»? Из-за этого все усилия Гая Пирса пропадают даром, не позволяя как следует раскрыть характер, но заставляя моделировать образ всамделишного трюкача. Уж лучше бы время, потраченное на биографические ремарки, пустили на развитие динамики сюжета — глядишь, и не вгоняла бы эта история в сон так безнадежно.
