«Судный день»
В рецензировании экранизаций существует негласное правило проведения сравнительных параллелей между оригинальным произведением и его игровой ипостасью. Правило, в общем-то, хорошее и верное, но только в том случае, когда разбору подвергается какой-нибудь «Код Да Винчи» или иной феномен масскульта. Если же Голливуд замахнулся пусть даже и на этапное, но незнакомое широким массам произведение, подобная тактика рецензирования может привести к плачевному результату. Кому какое дело, скажем, что уэлсовские агрессоры были марсианами, если спилберговская «Война миров» все равно вышла впечатляющим зрелищем?
Мелочность придирок в глазах не читавшего роман зрителя, думается, понятна, поэтому давайте сразу установим правила игры: книга Ричарда Мэтисона непререкаемо грандиозна, но картина Фрэнсиса Лоуренса ни в коем случае не является ее экранизацией. Скорее, это просто сюжет «по мотивам», вольный как угодно обращаться с заложенной писателем событийной канвой и менять финал в пользу большего драматического накала. Разочарование знакомых с оригиналом неизбежно, но нас интересуют не ответы на риторические вопросы вроде «зачем вампиров понадобилось превращать в мутантов?», а фильм, как совершенно самостоятельная единица.
Снимая «Легенду», Лоуренсу, по большому счету, предстояло схватиться с тремя монстрами. Во-первых, добиться от Уилла Смита выразительного бенефиса: как-никак, большую часть экранного времени ‘Принц’ проводит в гордом одиночестве или дуэтом с собакой. Во-вторых, достойно пройти испытание вторым фильмом — важный этап для каждого начинающего режиссера, подтверждающего свою творческую состоятельность. В-третьих, не показаться вторичным на фоне предвосхитившего ленту диптиха Дэнни Бойла о вымершей Британии. Задачки, прямо скажем, не из легких.
 Вымершие города относятся к той же породе зрелищ, что и тушения пожаров — то есть, не надоедают никогда |  |
Лучше всего, как ни странно, удался пост-апокалипсис. Наверное, вымершие города относятся к той же породе зрелищ, что и тушения пожаров — то есть, не надоедают никогда. Страшно представить себе бурю эмоций американских зрителей, наблюдавших безлюдную Таймс-сквер, если даже на другом полушарии трава, пробивающаяся сквозь исчерченный резиной асфальт, пробирает до дрожи. Величие подобной панорамы не посрамить ничем — ни угловатыми движениями CG-прайда, ни откровенно топорными монстрами, перекочевавшими вслед за режиссером из «Константина: Повелителя тьмы». За подобную лепоту можно даже простить продюсерам заморозку проекта десять лет назад, когда сам Ридли Скотт готовился перекрывать для съемок лос-анджелесские кварталы.
Не подкачал и Уилл Смит, добротно отыгравший моноспектакль и (удивительное дело) органично воплотивший образ фанатичного вирусолога и отчаявшегося мытаря в одном флаконе. Без глянца не обошлось, но, с другой стороны, ленты сродни «Легенде» никогда и не претендовали на крупный драматургический калибр. Поэтому неожиданные истерики только прибавляют картине реалистичности и заставляют сопереживать герою так, как не заставил бы ни один Джон МакЛейн версии 4.0. На этом, правда, бесспорные плюсы картины исчерпываются, и начинается болото несуразности, выведенное полировщиком сценария Акивой Голдсманом.
Голдсман в голливудской иерархии — экзотический фрукт. Промышляющий в индустрии с 1994 года, только заштатный триллер «Безмолвное падение» он удосужился сочинить самостоятельно, во всех остальных случаях адаптируя или переписывая. Ремесленничество хоть и принесло ему «Оскар», но таланта не прибавило: как были безнадежно слабы третий с четвертым «Бэтмены» и уже упоминавшийся «Код Да Винчи», так и «Легенде» достались те же скверные лекала. Такое впечатление, что отрабатывавший немалый гонорар драматург просто поленился прочитать рукопись своего соавтора по титрам Марка Протосевича и сработал на авось по известной схеме: бешеный ритм боевика скроет все шероховатости.
С «Легендой», однако, этот финт не прошел. Размеренное действие намеренно не прикрывается динамикой, смакуя богатый деталями сюжет, из-за чего каждая интонационная неточность воспринимается особенно остро и болезненно.
Все случилось как в плохом детективе, где автор до последних страниц держит при себе ключевые улики, пуская читателя по заведомо ложному следу, чтобы оправдать томик графомании якобы ошеломительной развязкой. Несчастному книголюбу в таких случаях остается только разводить руками и констатировать, что его банально водили за нос. Вот и Голдсман вместо того, чтобы хотя бы попытаться удержать планку литературного оригинала, просто вытаскивает под финальный занавес из рукава свой крапленый сюжетный туз, по шаблонности проигрывающий даже лентам Вадима Шмелева, и ждет громовых аплодисментов.
Вот только фокусы такие срабатывают все реже.
