«Неприкасаемый»
Специально для журнала «Ваш досуг»
С легкой руки Марио Пьюзо нишу кинематографических криминально-мафиозных саг надежно узурпировала итальянская диаспора. Определенная доля логики в этом, конечно, прослеживается — кому, как не макаронникам ловко жонглировать певучими кровавыми терминами вендетта и коза-ностра, и воспевать бурный итальянский темперамент? Однако в нынешнем году жанровая монополия неожиданно лопнула сначала под напором американца Джеймса Грэя, потом канадца Кроненберга и, наконец, англичанина Скотта. Троица продемонстрировала не только отменное владение старыми приемами, но и новый взгляд на избитые клише.
Это только с виду «Гангстер» Ридли Скотта традиционен и предсказуем — неминуемые ступени эпического подъема от первой закупки до первого убийства, купание в роскоши и умение не прощать. Но картина отнюдь не случайно в оригинале носит приставку «Американский»: именно особенность звездно-полосатого менталитета отличает меркантильного Фрэнка Лукаса от романтизировано-жестоких Корлеоне и Ники Санторо. В трактовке Скотта понятие мафии, как семьи, не существует — на первом плане маячит главная национальная ценность: бизнес. Лукас рассматривает свое предприятие под углом коммерческих выгод и играет на криминальном поле по правилам Уолл-стрит. Поэтому его дальнейшие поступки не идут в разрез с собственной моралью, поэтому он умудряется выйти сухим из воды, поэтому портрет настоящего (не киношного) Лукаса украсил обложку New York Times с кичливой подписью Мистер Неприкасаемый.
Дензел Вашингтон, наверное, впервые со времен «Тренировочного дня» выдает перформанс, заслуживающий статуэтки Американской Киноакадемии — так убедительно плещется в его глазах холодный расчет, так правдиво его безразличие к окружающим, так верен созданный им образ акулы в человеческом обличье. По большому счету, даже Рассел Кроу выступает всего лишь свадебным генералом, необходимым для увеличения кассового потенциала ленты, и тонущего на фоне монументально высеченной фигуры Фрэнка Лукаса.
Он действительно Неприкасаемый — человек, достигший Великой Американской Мечты. Человек, сделавший себя.
