«Хирургическое вмешательство»
Герои фильма, как птицы, сидят на скульптуре в виде человеческих ладоней. Скульптурные пальцы переходят в лесенку; лесенка обрывается в небе. Си-Хи и Джи-Ву возвращаются к этой скульптуре снова и снова. Со старыми лицами, с новыми лицами, с забинтованными лицами и совсем без лиц. Чтобы сфотографироваться в нежных руках, которые возвышаются над морем. Чтобы через какое-то время понять, что фотографии ничего не стоят. Чтобы однажды увидеть руки почти полностью затопленными водой. Водой времени.
Есть мнение, что «Время» - это фильм про пластическую хирургию. Действительно, данной теме уделено в картине много места. Каждый раз, когда героиня или герой окончательно слетают с катушек, они идут и добровольно ложатся под нож пластического хирурга. Причем одного и того же пластического хирурга – добродушного мужика, который считает своим долгом объяснить пациентам последствия, но в конечном счете никому не отказывает. Образ хирурга, который предстает в фильме лишь орудием для изменения лица и слушателем чужих бед, отличается типичной кимкидуковской условностью. Уже это может навести на мысль, что пластическая хирургия в фильме – лишь метафора тех насильственных и необратимых изменений, которым подвергают себя люди, спасовавшие перед неумолимым ходом времени.
Условность в фильме свойственна не только образу врача, но и характерам главных героев, их поведению и пространству, в которое они помещены. Главная героиня – нервическая барышня, находящаяся на грани безумия с первых же кадров фильма и пересекающая эту грань, шаг за шагом, вплоть до финала (идеально закольцованного). Герой – слабохарактерный парень, который позволяет даже не то что «парить себе мозги», а попросту доводить себя до шизофрении. Действие разворачивается в пределах одного квартала с регулярными выездами на остров, в парк скульптур. Принцип ритмического построения фильма – такой же, как во всех последних фильмах маэстро, но ближе всего к «Натянутой тетиве». Короткие, но эмоционально насыщенные эпизоды действия перемежаются статичными кадрами, где герои сидят на скульптуре. Сквозной образ человека в огромных ладонях между водой и небом, служит ключом ко всей истории с хирургией и сменами лиц.
Ким рассказывает нам новую притчу. Он использует, в числе прочего, сказочный сюжет о героине, которая должна угадать возлюбленного среди множества одинаковых юношей. Но развивает его по-своему: герои проваливаются в пучину неузнавания. И снова рассказ Ким Ки-Дука пронзителен, как звук поющей тетивы. Во «Времени» режиссер отказался от экспрессивной эстетики, отличавшей его прошлый фильм. Нет здесь и философского лиризма картины «Весна, лето, осень…». Герои фильма живут не на острове и на корабле – они обычные люди и находятся среди людей. Мы слышим перебранки посторонних пар в кафе, где постоянно встречаются Си-Хи и Джи-Ву, мы застаем главного героя в борделе в компании друзей и на выставке с давней приятельницей. В финале камера показывает просто людской поток – разнообразие лиц, которыми полон город. Все это заставляет подумать о том, что герои нового фильма Ким Ки-Дука стали более социальны, а поднятая в фильме тема оказалась ближе к проблемам общества. Если бы это было так, пришлось бы признать, что Ким отошел от привычного амплуа, что контекст его историй больше не вечность, что он перестал быть религиозным поэтом. Но при взгляде на его грустную героиню, которую руки любви держат над волнами времени, признать такое никак не получается. Между прочим, год назад в Карловых Варах на вечный журналистский вопрос – о чем фильм? – Ким Ки-Дук тикал, подражая часам, и пел песни. А не размахивал хирургическим скальпелем.
