Пограничным, психологами называется состояние между психическим расстройством и относительной нормой. Большинство из нас прибывают в нем постоянно, не важно идет ли речь о границах условных или более чем реальных, как в фильме Элии Сулеймана «Божественное вмешательство».
Он — палестинец из Иерусалима, она — палестинка из Рамаллы, между ними КПП израильских войск. Они встречаются у пограничного пункта и молча сидят в машине, держась за руки — реалии военного времени.
Ближневосточная проблема давно перестала быть частным делом Израиля и Палестины, но фильм не об этом, вернее не только об этом. «Божественное вмешательство» прежде всего картина о современном мире, о человеке в нем, в чем-то созвучная «Постороннему» А.Камю. В картине сюжет практически отсутствует, хотя можно выделить две основные линии — взаимоотношений главного героя со своей возлюбленной и умирающим отцом. Ткань фильма составляет множество деталей и персонажей, большей частью совершающих магические рутинно-обыденные ритуалы — кто-то выбрасывает мусор, кто-то разжигает костер у себя во дворе…Преобладающие общие и средние планы, нехарактерная для кино композиция кадра, более присущая современной фотографии. Минимум диалогов — общение со зрителем осуществляется большей частью посредством визуальных средств. Сцены-ловушки. Например, отец главного героя изо дня в день садится за стол и просматривает почту. И, кажется, что «новый год приходит годом старым, и ничего не может изменится», как поют «Ночные снайперы». Но однажды происходит нечто, прерывающее этот круг бытия, нарушающее привычную событийную цепочку.
Элия Сулейман не рисует в своем фильме ужасы военных действий, но война незримо присутствует в каждом кадре — взорвавшийся танк, перестрелки, драки на улицах, солдаты в полной боевой амуниции.
Хочется отметить потрясающую энергетику эротического напряжения сцен, когда главные, в общем-то, герои Он и Она, сидят в машине, всего лишь держась за руки. Подобное удавалось лишь немногим, например, Вогу Кар-Ваю в «Любовном настроении». Темп «Божественного вмешательства» размеренный, как приличествует восточной притче, срывающийся времена на агрессивно-клиповый монтаж, сопровождающийся модной ныне этно-музыкой в духе Рanjaby MC.
Э. Сулейман ловко оперирует метафорами и художественными образами. Один из самых сильных моментов фильма — снятая в стиле уже изрядно навязшей в зубах «Матрицы» сцена расправы палестинки над израильскими боевиками. Опровергая тезис, что у войны не женское лицо, Сулейман запечатлевает застывшую в воздухе женщину-убийцу, раскинувшую руки подобно гигантской статуе Иисуса Христа, возвышающейся над Рио-де-Жанейро, увенчанную терновым венцом свинцовых пуль.
«Божественное вмешательство» обвиняли в антиизраильской направленности, из-за чего возникли проблемы с участием в конкурсе Каннского фестиваля. Но фильм никак нельзя назвать идеологизированной политической агиткой. Основная его тема все-таки, как уже говорилось выше, человеческие отношения, а израильтяне в фильме изображены скорее иронично-саркастически.
Съемки ленты проходили во Франции, во что трудно поверить, настолько правдоподобно ближневосточным выглядит антураж — петляющие дороги, налепленные друг на друга маленькие, облепившие холмы домики, без которых не было бы фильма, его атмосферы.
Элия Сулейман выступил в «Божественном вмешательстве» в трех эпостасях — режиссера, сценариста и исполнителя главной роли. Свой первый фильм Сулейман снял в 1990 году. В начале творческой карьеры занимался документалистикой. В 1996 году выпустил свой первый игровой фильм «Хроника исчезновения», за который получил приз Венецианского фестиваля как лучший дебютант.
Его новая картина также не осталась без внимания кинематографического мира — приз жюри в уже упомянутых Каннах, несколько наград фестивалей рангом пониже, хотя в широком прокате фильм особым успехом, к сожалению, не пользовался. В российский видеопрокат лента вышла в серии «Культ Кино с Кириллом Разлоговым».
