Дергающаяся в «догматических» конвульсиях камера, отсутствие музыкального сопровождения, долгие паузы между диалогами и много-много много столярных изделий — таковы основные атрибуты фильма «Сын», снятого братьями Дарденн (золотая Пальмовая ветвь Каннского фестиваля за фильм «Розетта», 1999 год).
…Оливье работает мастером в учебно-производственном центре (некоем подобии наших ПТУ) для трудных подростков. Когда к нему на обучение направляют парнишку по имени Франсис, суровый работяга начинает проявлять к тому странный интерес: следит за ним, роется в вещах, тайком пробирается в его дом. Вскоре зритель узнает, что подросток несколько лет назад убил малолетнего сына своего нынешнего наставника. Как себя вести, что делать? — вот в чем вопрос, и Оливье ответит на него в конце фильма…
Чего хочет так называемая «продвинутая» околокиношная публика? Именно таких фильмов как «Сын», и побольше. Глядя на эпитеты, которыми киноэксперты богато одарили картину (эмоциональное напряжение, бескомпромиссность, телесность, радикальность и т.д. и т.п.,) можно лишь печально констатировать: «Зажрались вы, господа хорошие!».
Представьте ситуацию: богатый человек живет на Рублёвке в доме, больше напоминающем дворец, где-то на. Красота, роскошь, простор. И тут вдруг появляются некие люди, начинающие его убеждать, что теперь модно жить в совсем других местах. Этим новомодным оазисом для проживания оказывается старая развалюха где-то в деревне Грязюкино, 200 км от Москвы. Никаких удобств, аскетизм и убогость. Отличное место для человека, пресытившегося жизнью.
Фильм «Сын» — это ни что иное как та самая настоящая халупа-развалюха. Наевшись конвейерными блокбастерами до отвала, эстетствующая публика решила сесть на диету. А чтобы не дай Бог, какому-нибудь простому столяру из реальной жизни не пришла в голову опасная идея посмотреть такое кино, дабы в конце смачно и нецензурно выругаться, тут же готова дежурная «отмазка»: «Осторожно, кино не для всех!»
Рассуждая о минимализме форм, в частности о том, что в картине камера настойчиво концентрируется не на лице, а на затылке главного героя, Люк Дарденн говорит, что зрителю, таким образом, дается свобода для воображения. Вообще игра воображения, как и стимулирование мыслительного процесса в голове зрителя — дело хорошее и полезное. Только для этого необходим качественный исходный материал, наличие которого в «Сыне» не наблюдается.
Выражать восторги по поводу предельно банальной короткой истории, растянутой до формата полнометражного фильма при помощи длительного рассмотрения несущественных деталей (стамески, молотки, гвозди, наждачка, стадии производственного процесса и т.д.) не представляется возможным. Драматическая линия — на уровне надуманных конфликтов из «мыльных» семейных ток-шоу:
Что смог сынульку придушить.
Ну, подскажите, люди добры,
Урыть козла, али простить.
Минималистско-полудокументальная обертка, в которую завернут данный продукт и вовсе не блещет новизной — смотрели Ларса Фон Триера, знаем.
В итоге мыслительный процесс превращается для зрителя в интеллектуальную мастурбацию, и это вполне объяснимо.
Когда источник наслаждения отсутствует, его додумывают в воображении.
